: Смерть жреца
Приснилось старинное место - музыкальный магазин в подвале аптеки на углу Тверской и Триумфальной.
Оказывается, оно до сих пор существует, и там представление сегодня. В аптеке на входе стоят какие-то вапмиры, но я как-то ловко прохожу туда и оказываюсь в зале, плотно заполненной пожилыми и в основном бородатыми людьми с выражениями лиц типа "с думой о России". При этом все прилично одеты, знакомы друг с другом и расположились на корточках на полу. Шушукаются, перемигиваются. Явно поклонники писателя Мамлеева, латентные педофилы с мистической составляющей, я бы так их описал. Гляжу, нету ли профессора евразийских щей Дугина, он тут по соседству мог и заглянуть, но нет. Похожие есть зато экземпляры, штук сорок-пятьдесят.
Пристраиваюсь и я на полу.
Пространства, где происходит представление, не разглядеть. Там ходит юный мальчик, загримированный несовершеннолетней девочкой (или несовершеннолетняя девочка, загримированная юным мальчиком) в сложной арт-одежде и поет хрустальным голосом какую-то похабную ерунду вроде:
- Россиею зови меня, срывайся и молчи, Горячие ключи мои руками заточи.
Довольно скучное представление, рассуждаю я. Было бы хоть видно, какие там ключи...
Меж тем является главный жрец этого места, плотный татарин с бубном, он приступает к лицам из публики с ритуальными вопросами типа "поп или трипод?" или "чубайс или смерть?" Я примечаю, что сперва все отвечают "не знаю", и тогда жрец задает вопрос заново и получает уже удовлетворительный ответ (например, "конь педальный" или "звон медальный").
Жрец подходит ко мне и спрашивает:
- Оселок или купырь?
- Не знаю, - говорю.
Он опять:
- Оселок или купырь?
Я повторяю:
- Не знаю.
Вижу, он аж вспотел, татарский человек. В третий раз свой вопрос повторяет, голос дрожит, а я такой:
- Давай отойдем.
Отходим в подсобку от аптеки. Тут медикамент свален, вата какая-то, гудят батареи, дышат сухим теплом, сладко пахнет спиртом медицинским, светит в окна полная луна.
- Кирдык тебе, - грубо говорю я с татарским намеком. - Я пришел забрать твою силу, фаза пятая, все согласовано.
И делаю так вот руками: тыц-тыц.
А жрец тогда берет и тихо умирает.
Нехорошо как-то получилось, - думаю я, выбираясь на Тверскую. Метет поземка, продают мандарины с лотков.
Приснилось старинное место - музыкальный магазин в подвале аптеки на углу Тверской и Триумфальной.
Оказывается, оно до сих пор существует, и там представление сегодня. В аптеке на входе стоят какие-то вапмиры, но я как-то ловко прохожу туда и оказываюсь в зале, плотно заполненной пожилыми и в основном бородатыми людьми с выражениями лиц типа "с думой о России". При этом все прилично одеты, знакомы друг с другом и расположились на корточках на полу. Шушукаются, перемигиваются. Явно поклонники писателя Мамлеева, латентные педофилы с мистической составляющей, я бы так их описал. Гляжу, нету ли профессора евразийских щей Дугина, он тут по соседству мог и заглянуть, но нет. Похожие есть зато экземпляры, штук сорок-пятьдесят.
Пристраиваюсь и я на полу.
Пространства, где происходит представление, не разглядеть. Там ходит юный мальчик, загримированный несовершеннолетней девочкой (или несовершеннолетняя девочка, загримированная юным мальчиком) в сложной арт-одежде и поет хрустальным голосом какую-то похабную ерунду вроде:
- Россиею зови меня, срывайся и молчи, Горячие ключи мои руками заточи.
Довольно скучное представление, рассуждаю я. Было бы хоть видно, какие там ключи...
Меж тем является главный жрец этого места, плотный татарин с бубном, он приступает к лицам из публики с ритуальными вопросами типа "поп или трипод?" или "чубайс или смерть?" Я примечаю, что сперва все отвечают "не знаю", и тогда жрец задает вопрос заново и получает уже удовлетворительный ответ (например, "конь педальный" или "звон медальный").
Жрец подходит ко мне и спрашивает:
- Оселок или купырь?
- Не знаю, - говорю.
Он опять:
- Оселок или купырь?
Я повторяю:
- Не знаю.
Вижу, он аж вспотел, татарский человек. В третий раз свой вопрос повторяет, голос дрожит, а я такой:
- Давай отойдем.
Отходим в подсобку от аптеки. Тут медикамент свален, вата какая-то, гудят батареи, дышат сухим теплом, сладко пахнет спиртом медицинским, светит в окна полная луна.
- Кирдык тебе, - грубо говорю я с татарским намеком. - Я пришел забрать твою силу, фаза пятая, все согласовано.
И делаю так вот руками: тыц-тыц.
А жрец тогда берет и тихо умирает.
Нехорошо как-то получилось, - думаю я, выбираясь на Тверскую. Метет поземка, продают мандарины с лотков.