Умираю, но не сдаюсь

От Баркова к Трахтенбергу. Вперед, Россия!
Есть что-то мистическое, что Роман Трахтенберг умер на 250-летие посечения розгами сына православного священника, Ивана Баркова, студента петербургской Академии наук (будущего Университета). Сечен попович Иван был за пьянство и хулиганские выходки. Впоследствии за ложный донос на ректора университета Степана Крашенинникова Баркова даже сажали в кандалах в холодную. Поговаривают, что помер Иван в момент запоя, утонув в нужнике. По другой легенде Барков, решив свести счёты с жизнью, написал себе эпитафию — «Жил грешно и умер смешно!», засунул в зад написанное, свернув бумагу сию трубочкой, а головою сунулся в камин, являя тем самым пример, что и на пороге смерти своей не перестал относиться к жизни с юмором.
Смерть Трахтенберга для потомков будет отмечена иной тризной -- в Перми. Страшным пожаром в эротическом клубе "Хромая лошадь", который многие подозревали в разного рода барковоподобных проделках. Поговаривают, что в этом клубе вербовали пермских девчушек, для съемок в порнофильмах в Петербурге, где жил Барков. И еще много что поговаривают.
И вот думаю я, что события, произошедшие на смерть Романа Трахтенберга надо отмечать с юмором, по-барковски, по-трахтенберговски. К чему этот глупый траур? Наоборот. Побольше водки, спидов, блядей, пидорасов и чиновников всех рангов в кабаках с фейрверками. Вперед, Россия!
Так вспомним же гуляку Ивана, гуляку Романа и их последователей. Помните, как в "Луке Мудищеве":
Наутро там нашли три трупа –
Матрена, распростершись ниц,
Вдова, разъебана до пупа,
Лука Мудищев без яиц
И девять пар вязальных спиц.

Был труп Матрены онемевший,
С вязальной спицей под рукой,
Хотя с пиздою уцелевшей,
Но все с проломанной башкой!