| Вредно для несовершеннолетних - Глава 4. Преступления страсти (часть 1) |
Jul. 5th, 2011|05:08 pm |
4. Преступления страсти
"Изнасилование по закону" и отрицание женского желания
Я
на самом деле не думаю, что было совершено преступление. Два человека
любили друг друга, и родители встряли, чтобы помешать этому.
Хезер Ковальски, "потерпевшая", Соединенные Штаты против Дилана Хили
В апреле 1997 года
Роберт Ковальски вылетел в Нью-Йорк из Потакета, штат Род-Айленд, чтобы
принять участие в "Шоу Мори Повича". Его жена Полина ждала дома у
телефона, по которому Пович должен был ее интервьюировать. Ковальские
были родителями трех подростков. Их младший ребенок и единственная дочь
тринадцатилетняя Хезер уже три недели как пропала вместе со своим
двадцатиоднолетним бойфрендом. "Если бы Хезер могла позвонить домой, она
бы позвонила", - настаивал Роберт, который, как сообщали газеты, был в
командировке в то время, когда Хезер сбежала из дому.
Ковальские
рассказывали, что они не позволяли Хезер встречаться с молодыми людьми.
Годом ранее, когда они узнали, что она общается с мальчиками в чате,
Роберт прекратил семейную подписку на "Америку Онлайн". Но вскоре Хезер
была снова в чате, используя аккаунт подруги, и в феврале познакомилась
там с неким парнем по имени Дилан Хили. Дилан жил всего в десяти минутах
езды от нее, в Провиденсе. Пять дней спустя они встретились, и Дилан
начал преданно ухаживать за ней, покупая ей ювелирные изделия и плюшевых
зверушек, часто звоня ей домой по телефону. Когда Ковальские узнали,
сколько лет Дилану, как они позже сообщили газетам, они запретили ей
встречаться с ним.
Но страсть любит препятствия, и влюбленные
упорствовали. Хезер с подругами придумывали способы, как ускользать
из-под родительского надзора. "Следующий раз, когда позвонишь мне домой и
папа спросит, кто ты такой, скажи, что ты Патрик из "Хаскиз". ОК? ОК!" -
писала она Дилану. Когда звонить домой стало невозможно, он дал ей
пейджер и сотовый телефон. Он звонил в школу Хезер, где она была
отличницей, и, выдавая себя за ее отца, просил отпустить ее с уроков,
откуда она шла прямо к нему на квартиру. Там они разговаривали, смотрели
телевизор, ели что-нибудь вкусненькое и занимались любовью.
Ковальские
заявили на Дилана в полицию, которая предъявила ему обвинение в
создании помех родительскому попечению, что является мисдиминором
(мисдиминор - легкое преступление, наказуемое лишением свободы на срок
не более года либо штрафом - прим. перев.), и отпустила под залог,
приказав воздерживаться от встреч с Хезер. Та явилась на слушание по его
делу, нарушив прямой запрет матери, и плакала в зале суда. Они
продолжали встречаться. Ковальские, как можно себе вообразить, уже не
зная, что с этим делать, добились судебного запрета на общение Дилана с
Хезер. "Я не могу поверить, насколько все становится плохо, - писала
Хезер Дилану 23 марта. - Всё, чего мы хотим, - быть вместе. Разве мы
просим многого?! Я тебя так ♥, я просто не хочу тебя терять".
Два
дня спустя Дилан забрал Хезер с остановки школьного автобуса, как
обычно. Он ей не угрожал, не принуждал, и позже, когда полиция объявила
ее в розыск, она считалась сбежавшей из дому, а не жертвой похищения. Он
же был беглым преступником, нарушившим условия освобождения под залог и
запрет на общение. Уже после того как парочка исчезла, полиция
возбудила против него новое дело по обвинению в восьми актах
квалифицирующегося как фелония "сексуального нападения на
несовершеннолетнюю": "изнасилования по закону".
С 25 марта по 19
апреля, которое оказалось следующим днем после передачи Мори Повича,
Хезер и Дилан путешествовали по Род-Айленду, Нью-Гемпширу и Массачусетсу
в его неоново-зеленом джипе "Рэнглер". Они останавливались в прибрежном
мотеле, брали напрокат видео, пробовали блюда экзотических кухонь
(особенно им понравилась индийская еда), а когда денег осталось мало,
перебивались пресными хлебцами и подливкой в кафе для дальнобойщиков.
Разглядывая дома, мимо которых проезжали, они фантазировали о том, как
поженятся, родят детей и будут жить долго и счастливо. В последний день в
Потакете кто-то заметил нервного молодого человека, пытающегося
обналичить в одном из банков чек, который он украл из спальни своей
матери. Рядом с банком был обнаружен неоново-зеленый джип "Рэнглер" с
девочкой-подростком внутри. Последовал звонок в полицию. Последние
слова, которые Хезер сказала Дилану: "Копы идут за нами".
Неудивительно,
что их узнали. Эта история освещалась почти ежедневно в местных
газетах, местными радио- и телестанциями, а также бостонскими СМИ.
"Ю-Эс-Эй Тудей" и газеты по всей стране затем последовали их примеру.
ФБР вывесило на своем сайте объявление "Внимание: преступление/Пропавший
человек" с изображением широкой белозубой улыбки Хезер в окружении
льняных волос, а также другое объявление под заголовком "Разыскивается
ФБР" с изображением Дилана и подписью "вооружен и опасен", хотя он
совсем не был вооружен и вряд ли был опасен, если не считать тавтологии,
что он был опасен, потому что закон говорит, что секс опасен для
несовершеннолетних. Благодаря глубоко посаженным темным глазам и пухлому
личику он выглядел даже моложе, чем она, почти как щеночек.
"Ангелы-хранители" развесили свои листовки с объявлением о пропаже
человека на всех остановках общественного транспорта в Бостоне и его
окрестностях, а "КиберАнгелы" - онлайновое подразделение этой
добровольческой гражданской армии по борьбе с преступностью - разместили
его на своем сайте под впечатляющим заголовком "ЦАРЬ ХРИСТОС ПОСЫЛАЕТ
МОЛИТВУ И РОЗЫСК ПРОПАВШЕГО ПОДРОСТКА" ("Царь Христос" - название
церкви, прихожанами которой были Ковальские). Когда был показан сюжет в
передаче Повича, посыпались телефонные звонки о том, что их якобы видели
аж в Луизиане. Должен был быть сюжет и в "Самых разыскиваемых в
Америке", но Хезер вернулась домой раньше того дня, на который был
запланирован показ.
Дилана в итоге приговорили к тюрьме на срок
от двенадцати до двадцати четырех лет по совокупности обвинений в
федеральных и штатных преступлениях. Он получил пожизненный запрет на
общение с Хезер.
Откуда столько внимания к одной девочке, из
тысяч, сбегающих из дому каждый год? Для СМИ и горожан, прокуроров и
полиции, для родителей Хезер и судей два факта отличали эту парочку от
остальных: их возраст - она в самом начале ранней юности, он в начале
взрослого возраста - и утверждение, что она была "заманена по
Интернету".
Последнее было просто чудесным материалом для СМИ.
"Семьи, которые разодрал в клочья Интернет! - так объявил свой сегмент о
Ковальских Пович, придавая телепередаче ее типично гиперболическую
силу. - Я имею в виду, он здесь, он вокруг нас, он - везде!" Для
прокуроров, которые, судя по всему, были полны решимости послать сигнал
другим онлайновым негодяям, Дилан был как нельзя кстати в качестве
показательного примера. "Проблема данного случая - в использовании
компьютеров сексуальными хищниками для эксплуатации детей, - заявил
федеральный прокурор Арнольд Хафтейлен, отвечая на вопросы репортеров со
ступенек здания федерального суда после вынесения приговора Дилану. - В
Интернете - там просто эпидемия хищников". Адвокат Дилана неоднократно
заявлял, что, если бы эти молодые люди познакомились не в онлайне, не
было бы такой шумихи, и его клиент отделался бы гораздо более мягким
приговором.
Зона опасности
"Точно так же, как
вы не позволили бы вашему ребенку играть одному в городском парке три
часа подряд, - предупреждал некий сержант полиции читательниц одного из
женских журналов, - вам не следует позволять ему играть одному в
Интернете". Но такие предупреждения звучат иронично, потому что они
теряют всякий смысл, как только ребенок становится достаточно взрослым,
чтобы считать, что он лучше знает, где и с кем ему играть. Ибо если
вашему "ребенку" тринадцать или четырнадцать, он, вероятнее всего, будет
играть один в городском парке, вполне возможно с друзьями, которых вы
не знаете и которых вовсе не обязательно одобрили бы, если бы узнали.
Подростки, у которых есть деньги, колеса и желания, требующие
удовлетворения, всегда находятся в движении между домом и улицей, между
детством и взрослостью. А "опасность", как пишет антрополог Мэри Дуглас,
"лежит в переходных состояниях".
Законы о возрасте согласия,
которые берут свое начало в британских Вестминстерских статутах конца
тринадцатого века, являются попыткой внести безопасность в эту зону
опасности путем прочерчивания четкой линии между детством и взрослостью и
криминализации, в "изнасиловании по закону", нарушения взрослым этой
линии. Закон полагает младшую партнершу категорически неспособной
сказать "да" или "нет" сексу. Поскольку она по определению бессильна -
как лично, так и юридически - сопротивляться либо добровольно отдать
свою "добродетель", государство, которое видит свой интерес в том, чтобы
хранить эту добродетель, сопротивляется за нее.
Хотя теперь мы
считаем чем-то само собой разумеющимся, что такие законы основаны на
принципе, что несовершеннолетние имеют особое право на защиту,
первоначально объектом защиты был не сам ребенок, а ее девственность,
которая считалась собственностью отца. "Жертва" всегда была женского
пола, и даже в 1981 году Верховный суд подтвердил конституционность
криминализации секса с девочками при отсутствии криминализации секса с
мальчиками. Верховные судьи отметили больший риск секса для девочки,
связанный с возможностью беременности, но не большую дискриминацию
девочки, заключающуюся в том, что она полагается никогда не желающей
секса. Несколько лет назад законы штатов стали включать и мальчиков как
потенциальных жертв "изнасилования по закону". Но, частично потому, что
молодым женщинам столь свойственно заниматься сексом с мужчинами,
которые старше их как минимум на три года, частично потому, что
уголовные дела за "изнасилование по закону" часто возбуждаются по поводу
беременности, в огромном большинстве таких дел речь идет об отношениях
взрослого мужчины с несовершеннолетней женского пола. Далее по списку
идут добровольные гомосексуальные отношения между мужчинами и
несовершеннолетними мужского пола, которые, возможно, рассматриваются
нашей культурой как феминизированные.
Закон кодифицирует живучую
сексистскую идею: что в сексуальных отношениях есть только один желающий
партнер - мужчина. На романтическом языке мы называем его
соблазнителем, а ее совращенной, или падшей, женщиной; на современной
помеси готической метафоры с социобиологическим жаргоном он хищник, она
добыча; на юридическом языке он преступник, она жертва. Во всех трех
вариантах один виноват, вторая невинна. Возраст, особенно когда разница в
возрасте между партнерами невелика, часто служит подменой других
презумпций относительно пола. Мужчине позволяется желать, но также он
подозревается в том, что сексуально хищен по своей мужской природе и
поэтому заслуживает морального осуждения. Если он старше, он заслуживает
уголовного осуждения.
Конечно, молодых женщин насилуют: почти
все жертвы изнасилований - женского пола, а более половины жертв
изнасилований в стране - моложе восемнадцати лет, по данным Министерства
юстиции. Чем моложе девушка и чем больше разница в возрасте между ней и
ее старшим партнером мужского пола, тем больше вероятность, что она
чувствует принуждение к тому, чтобы согласиться на половое сношение с
ним, во всяком случае в первый раз.
Однако "изнасилование по закону" - это не тот секс, жертва которого говорит, что не хотела его. Это тот секс, которого она хотела,
но про который взрослые считают, что она только думала, что хотела,
потому что слишком мала, чтобы знать, что не хотела. Тем не менее
девочки-подростки упорствуют в том, чтобы выражать свои собственные
желания. "Если он виноват, то и я виновата", - заявила своим родителям
одна шестнадцатилетняя из Эль-Пасо, когда те пригрозили донести в
полицию на ее двадцатилетнего бойфренда, о чем она поведала в разговоре
со мной. Поскольку успех уголовного дела в суде зависит от согласия
"жертвы" свидетельствовать против своего любовника, что среди подростков
весьма редко встречается, многие прокуроры признают, что
понятие-оксюморон "изнасилование по согласию" делает преследование, а
тем более выигрыш таких дел крайне проблематичным занятием.
"Интернетный Ромео" и Джульетта, лишенная вожделения
История
Дилана и Хезер в точности соответствовала культурным кодам, вписанным в
закон, как, впрочем, и заключенным в них противоречиям. Не было
сомнений в том, что Дилан совершил преступление как взрослый, но
действовал он, как подросток: алчущий, импульсивный, безответственный,
отчаянный. Хезер, которая тогда училась в восьмом классе, вела себя,
именно как агрессивно-вызывающий младший подросток: не слушалась
родителей, прогуливала школу и сбежала из дому. Тем не менее с Диланом
она сотрудничала в нарушении закона. И она делала то, что делают
взрослые: занималась сексом.
Помимо этого и помимо предыстории
Дилана и описаний семьи Хезер в распоряжении СМИ было очень мало
сведений как о нем, так и о ней, либо не было вовсе. Его семья избегала
общения с прессой, а ее семья признавала, что не знала о нем практически
ничего. Не имея фактов, СМИ пересказывали мелодраму о "девочке,
заманенной по Интернету", в чем им помогала семья Хезер. Полиция
рассказывала сюжет триллера, с хорошими парнями и плохими парнями и
насилием, выскакивающим из-за каждого угла.
Дилана обычно
называли по фамилии ("Хили"), Хезер - по имени ("Хезер"); его называли
"мужчиной", ее - "девочкой". Даже когда их обоих называли по фамилиям,
он был активной стороной, она - пассивной: "Хили уговорил Ковальски
встретиться с ним лично," - писал один из репортеров. Пресса окрестила
Дилана "интернетным Ромео". Роб Ковальски характеризовал его как
"Свенгали" (гипнотизер из романа Дж. Дюморье "Трильби" - прим. перев.).
"Я теперь думаю, что Хезер стала жертвой некоей психологической и
эмоциональной манипуляции, произошедшей за очень короткое время, -
сказал ее отец на передаче Повича. - Так что, по моему мнению, она могла
сбежать с этим типом по собственной воле, но на каком-то этапе ее
свободная воля была утеряна, она этого может даже не осознавать". Полина
сказала "Ассошиейтед пресс", что Дилан "промыл мозги" ее дочери.
Местная
пресса намекала на "темное" прошлое Дилана, писала о двоих его детях,
которым тогда было два и пять лет, рожденных "вне брака", и цитировала
их матерей, которые обвиняли его в "контролирующем" и "абузивном"
поведении. Одна из них добилась в суде приказа о запрете на общение
против него. Также утверждалось, что он предложил двум
девушкам-подросткам деньги, чтобы те занялись с ним сексом в номере
мотеля. Когда они отказались, как утверждала полиция, он стал звонить им
по телефону и послал одной из них электронное письмо угрожающего
содержания. Сам Дилан эти обвинения отрицал.
Эти сомнительные и
оспариваемые факты использовались для того, чтобы навлечь подозрения на
другие факты, которые были бесспорны. Как только было обнародовано его
"полицейское досье", явно робкий "компьютерный ботаник" тут же
превратился в "якобы робкого "компьютерного ботаника"". Пресса
последовательно при помощи инсинуаций преувеличивала и без того длинный
список предъявленных ему уголовных обвинений. "Хили также обвиняется в
восьми случаях изнасилования в Провиденсе и трех случаях создания помех
родительскому попечению в Потакете", - сообщали газеты в конце материала
о том, что ему предъявлены обвинения в федеральных преступлениях, что
звучало, как описание серийного насильника. Умолчали они о том, что все
эти обвинения были за добровольные отношения с одним-единственным
человеком - Хезер Ковальски.
Обратно пропорциональны злодейству и
коварству персонажа мужского пола в мелодраме "Девочка, заманенная по
Интернету" были невинность и неискушенность персонажа женского пола.
"Она еще маленькая девочка. Она нуждается в заботе, как маленькая
девочка", - описывал Роб Ковальски свою дочь Повичу. "Она пошла с ним
добровольно, - заявил "Бостон Глоб" шестнадцатилетний брат Хезер
Джейсон. - Ну, добровольно в том смысле, как пятилетняя выходит из
детсада, а тут подваливает взрослый мужик в фургоне и предлагает леденец
на палочке".
Для старших членов семьи вожделение Хезер было
ошибкой, недоразумением, как и ее любовь к Дилану, о которой она
рассказывала своим подругам. "Я не думаю, что тринадцатилетняя что-либо
знает о любви, - сказала ее мать Полина Ковальски. - Я думаю, она
оглупела от детской влюбленности и счастлива тем, что ей оказывают
внимание". Пович назвал Хезер и другую, четырнадцатилетнюю, пропавшую
под Рождество вместе с ушедшим в самоволку двадцатидвухлетним служащим
ВВС, "двумя детьми ... которыми сманипулировали и выманили из дома по
Интернету мужчины старшего возраста". А местная пресса раз за разом
возвращалась к заезженным фразам о детскости Хезер: о плюшевом мишке,
которого ей подарил Дилан, о мягкой игрушке, которую "прижимала" одна из
ее подружек, собравшихся, чтобы торжественно встретить ее по
возвращении.
Во время ее отсутствия Роб и Полина подчеркивали,
какая она была всегда хорошая и нормальная. "Она всегда вела себя лучше
всех, у нее всегда были самые лучшие отметки, всегда самая вежливая
была. Когда надо было дома прибрать, всегда работала вместе с матерью", -
поведал ее отец, обрисовав модель идеальной женственности и
одновременно невольно дав взглянуть на свою собственную роль и роль сына
(или отсутствие оной) в поддержании домашнего порядка. Вкусы и интересы
Хезер были также "типичны" для девочки: любила ходить по магазинам,
тусоваться с подружками и смотреть "Беверли-Хиллз 90210", по словам
матери. Еще и играла на трубе в оркестре - занятие, уже не столь
типичное для женщин.
Когда она вернулась, было сделано все
возможное, чтобы уберечь этот образ, и семейство, непосредственно перед
тем красовавшееся по телевизору на всю страну, позаботилось о сохранении
"прайвеси" своей дочери. Она появилась перед телекамерами всего один
раз на несколько минут, окруженная матерью, двумя братьями и лучшей
подругой Дженнифер Бордо, которой было пятнадцать. "Я знаю, что то, что я
сделала, неправильно, и я не хочу, чтобы кто-нибудь другой это делал,
потому что научилась на своей ошибке", - смущенно продекламировала она,
подавляя непроизвольное хихиканье. На вопрос, что она делала с Диланом
двадцать два дня подряд, ответила: "Мы смотрели телевизор и спали".
Занимались ли сексом - об этом не упомянула.
Это было последнее,
что пресса услышала от Хезер. На судебном заседании, на котором был
вынесен приговор Дилану, ее семья окружила ее плотной фалангой. Телефоны
ее родителей в справочниках не значатся. Я писала ей дважды, но она не
ответила.
В конечном итоге, вероятно, эта незаполненность [ее
образа] послужила мелодраме лучше, чем если бы публике позволили с ней
познакомиться. В повести о "Девочке, заманенной по Интернету" и в законе
невинный ребенок определяется именно своей пустотой, ничтожностью, тем
шаблоном, в который другие могут вписывать пассивность, наивность и
лишенность всякого вожделения.
Читать далее>>
 |
|