О советской интеллигенции Замечательные зарисовки Пионера. Не в бровь, а в глаз.
Сколько классной публицистики было написано в последние десять лет. Вот бы издать.
Однажды на кухне особняка лауреата Сталинских премий Эренбурга собрались видные шестидесятники. Хозяин интересно рассказал о героических испанских интернационалистах, своих встречах со славным вождем барбудас Ф.Кастро, прогрессивным писателем Хэмигуеем. Прочитал «Ах, если б знали дети юга!..».
Галич раскрыл замысел своего очередного сценария о чекистах. После разоблачения Культа личности интеллигентные чекисты скрупулезно соблюдают социалистическую законность и разоблачают коварные происки спецслужб империалистических держав.
Окуджава задушевно спел о «комиссарах в пыльных шлемах» и о «комсомольской богине». Имел успех.
Вознесенский, волнуясь, продекламировал: «Уберите Ленина с денег, так идеи его чисты!» и «Я б русский выучил только за то, что им разговаривал Ленин!». Ему аплодировали.
Собрание разом горячо заговорило о социализме с человеческим лицом, о восстановлении ленинских норм партийной жизни.
Потом Евтушенко читал свою новую поэму о героическом строительстве бригадой комсомольцев-романтиков газгольдера на дрейфующей в Ледовитом океане льдине. Тонко намекал на воркутинские лагеря, и другие известные эксцессы в эпоху Культа личности. Ему устроили овацию.
Братья Стругацкие прочитали отрывки из новой научно-фантастической повести «Красная планета» о строительстве коммунизма на Марсе. Тупые необразованные бюрократы, наследники Культа личности, препятствовали прогрессивному начинанию симпатичных интеллигентных героев – засеять Марс кукурузой. По счастью, главному герою удавалось у своих друзей в передовом НИИ получить опытный образец Живой воды, проникнуть в Мавзолей и оживить Ильича. На Марсе восстанавливались демократический централизм, и наследники культа личности терпели совершенное поражение. На Красной планете цвели яблони, шелестела кукуруза.
Вспомнили о ветеранах. К этому времени Фаина Раневская успела употребить бутылку французского коньяка из запасов Эренбурга и тихо сидела в углу, внимательно слушала разговоры. Великую актрису попросили рассказать о первых счастливых годах революции, об энтузиазме, о романтике 20-х годов, пока не наступил мрачный Культ личности.
- Знаете, - громко сказала Раневская, - когда я увидела этого лысого, то поняла: нас ждут большие неприятности.
Общество смешалось. Эренбург криво усмехнулся и отступил в тень. Галич уронил гитару и полез за ней под стол. Вознесенский сорвал шейный платок, от возбуждения не мог говорить. Братья Стругацкие в два голоса кричали:
- Это фашистская провокация! Позовите нашу советскую милицию! Да наберите же кто-нибудь «02»!!..
Евтушенко пытался всех успокоить, бледный метался по кухне, растерянно повторял:
- Товарищи! Она старая… Она пьяная… Она себя не помнит…
И лишь Окуджава смело поднялся и твердо сказал:
- Как фронтовик и беспартийный коммунист я требую объяснить, кого вы назвали «лысым».
- Хрущева! – объявила Фаина Георгиевна. - Он публично обзывал наших советских Художников «пидарасами», чем показал себя закоренелым волюнтаристом.
И как в воду глядела мудрая женщина – тут же случился Октябрьский пленум, на котором Хрущева сняли за перегибы.
Когда разгоряченный Мандельштам вошел в комнату. Раневская стояла на коленях перед висящем на стене парадным портретом Наркома Ежова. Мандельштам подошел к ней, положил руку на плечо. Раневская, очнувшись от транса, вздрогнула всем телом, обернулась, посмотрела снизу вверх на Поэта глазами полными слез, громко сказала:
- Если бы я долго смотрела в глаза товарища Ежова, то, наверное бы, сошла с ума. Он обо мне знает все, а я о нем ничего.
- Мы живем под собою не чуя страны…, - загадочной строфой ответил Поэт.
Раневская припала к руке Осипа Эмильевича, целуя ее, омывая слезами, как бы предчувствуя мученическую кончину Поэта от сталинизма. Так они в мудром молчании провели с полчаса. Потом Мандельштам поднял Раневскую с колен, обнял, поцеловал, отметил пропуск и проводил до КПП санатория.
Больше им не суждено было увидеться.
По ссылке еще много.