6:03AM - Обращение анархиста (Г.Честертон)
Брови у леди Джоан Гарнет появились намного раньше, чем волосы, и по движению этих бровей мудрые, опытные няньки вывели, что она выйдет замуж не за того, за кого надо. Может быть, они не ошиблись, пусть решает читатель. Через двадцать три года после рождения, когда у леди Джоан было много, даже слишком много волос тёмно-бронзового оттенка, чёрные брови выделялись на её лице, и, прибегая к их помощи, она казалась не надменной, а скорее сердитой.
Действительно, она была нетерпелива и предприимчива, так что в нашем сверхцивилизованном обществе легко отыскала неподходящего человека, хотя пророчицы-няньки вряд ли могли бы его предугадать. В высшем свете, где она вращалась, привыкли к разговорам об анархизме и социализме, но людей, действительно верящих в них (или во что иное), было не много, а Эндрю Хьюм искренне верил в анархию. Был он шотландцем, родился в деревне, сам проложил дорогу к кафедре, и аристократы приняли его, как принимают всё занятное, только бы оно не было бедным. Богатый джентльмен вытерпит что угодно, кроме бедного джентльмена.
Хьюм был крепок, строен, долговяз и (как многие шотландцы-крестьяне) казался хорошо воспитанным в полном и прямом смысле этих слов. Его красивое длинное лицо порой кривилось в усмешке, но он очень жалел бедняков и животных. Не верил он ни во что и смотрел на своё Ничто со всех возможных точек зрения, делил его, склеивал в системы, различал по типам, хотя и доказывал, что типы эти ничем не отличаются друг от друга. Однако педантом он не был; люди, не склонные к спорам, скорее назвали бы его нахалом. С леди Джоан он совершил ту самую ошибку, которую часто совершает умный мужчина, встретивший умную женщину, — спорил с ней на десять минут дольше, чем нужно.
К этому времени он был знаменит, довольно богат, и, когда леди Джоан сообщила о своей помолвке, шокировало всех не то, что он «из простых», и не то, что он атеист, но только то, что он не хочет венчаться. Как заметили многие члены нашего высокоумного класса, происходите откуда хотите и верьте во что вам угодно, но постоять часок в церкви вы обязаны.
Шотландец был не так прост, ему удалось сломить условную нравственность невесты, а на угрозы он отвечал угрозой, намекая, что самый брак, в сущности — всё то же Ничто, и, если им с Джоан не позволят записаться в регистратуре, они без неё обойдутся. Невеста приняла это с невинным анархизмом молодости, которому мы обязаны побегами из дому. Мало того, она сказала, что, если ей не позволят выйти замуж за Эндрю, она не выйдет за него замуж, а это много хуже. Богатых, и тех можно этим шокировать.
Однако недели через три мистер Эндрю Хьюм, член Королевского общества, обвенчался по всем правилам с леди Джоан Гарнет в модном соборе, переполненном важными людьми, о которых, слава Богу, мы рассказывать не обязаны. Если кто-нибудь хочет знать, как он сдался или обратился, нам придётся начать с мирообъемлющих щедрот клуба «Делай что хочешь».
Однажды леди Джоан, как-то особенно сияя, рассказала жениху, что побывала в этом богемном, но не демократическом сообществе.
— Они говорят, мы можем туда вступить, — радостно сообщила она. — Только боятся, что я недостаточно продвинута.
— В каком направлении? — спросил Эндрю.
— Во всех! — воскликнула леди Джоан, взмахивая муфтой и боа. — Ты пойми, в этом вся суть. Там можно говорить что угодно, защищать любые взгляды — анархизм, атеизм, ну, что ещё бывает... Они вечно спорят!
— Вижу, тебе это нравится, — сказал жених, и лоб его чуть-чуть омрачила тень не столько мысли, сколько древнего инстинкта.
— Да, очень, — согласилась невеста. — Пойдём туда сегодня вечером! Тогда они меня скорее примут, и сам ты можешь вступить. Помни, — улыбка её немного изменилась, — ну, вспоминай иногда, что я тобой горжусь.
— Хорошо, — сказал Эндрю Хьюм, отвернувшись, чтобы положить на место трубку. Через два часа они сели в кеб и поехали куда надо.
В клубе их встретила костлявая дама, чьи зелёные одежды висели на ней, словно водоросли. У неё были длинное деревянное лицо и длинная деревянная рука, при виде которой гости пугались, полагая, что нельзя иметь такую длину, если ты не раздвигаешься.
— Рада, что вы снова пришли, — глубоким голосом сказала дама, обращаясь к леди Джоан, а профессору Хьюму. Прибавила потише: — Мы гордимся таким приобретением.
Приобретение вошло в комнату, неприятно усмехаясь. Одето оно было безупречно, как и подобает на вечернем приёме, тогда как остальные гости явились в нарядах, которые трудно связать с каким-нибудь часом суток — в пижамах, в халатах, в охотничьих гольфах (мужчины), в купальных костюмах (дамы). Как ни странно, каждый спешил объяснить, почему он так одет. Судя по его лицу, анархист счёл объяснения недостаточными.( зри далее )
