В Ленинграде в «зиму 1941/ 1942 жители… держали экзамен на человеческое достоинство и экзаменовались у голода. Экзаменатор оказался беспощаден, а ученики оказались плохо подготовлены. <…> Голод начался в Ленинграде уже с осени — в сентябре служащие стали получать по 200 грамм хлеба — и встречен был нами стойко. Люди недоедали и помнили, что рядом с ними такие же люди, которые недоедают так же, как они, а может быть еще и больше. Даже с соседом, не говоря уже о близком знакомом или друге, делились всем, чем могли: последним сахаром, скудной порцией каши, кусочком случайно полученного белого хлеба. Было немыслимо есть самому и видеть рядом голодного; если на чью-нибудь долю случайно выпадали крохи чего-то вкусного, его микроскопическими порциями делили в дружеском кругу, сплошь и рядом обделяя себя. Желудку было голодно, но сердцу было сыто. Время шло, принося с собой только ухудшение. 200 граммов хлеба давно были заменены голодной нормой 125 граммов, по карточкам почти ничего не давали. Голод не грозил; он как хозяин распоряжался людьми, тысячами выводя из строя слабых и нежизнеспособных; укладывая в постель тех, кто еще боролся за жизнь, ожесточая самых крепких, хотевших выжить во что бы то ни стало. Люди вдруг догадались, что они будут более сыты, если никому не будут уделять от своего, а кое-что и прихватят у соседа. Кончилась совместная еда и угощение друг друга: каждый норовил теперь есть в одиночку, таясь от соседей. Тут был и человеческий стыд за себя, и животное озлобление на того, кто может захотеть кусочек от твоей порции. Каждый кусок съестного превратился в бесценное сокровище: это со¬кровище начали прятать и не спускать с него глаз, боясь, чтобы им не завладел сосед. Люди, от века ничего не запиравшие, убирали хлеб под замок или всюду носили его с собой: если мало осталось в Ленинграде таких, кто не таскал — в большей или меньшей степени — съестного у соседей и близких, то, ручаюсь, не было ни одного человека, который никого не заподозрил в том, что его обкрадывают. В од¬ной своей юношеской драме Клейст назвал подозрение душевной проказой — Ленинград в эту жестокую зиму был сплошной колонией прокаженных. Старая и длительная дружба, давнишнее знакомство с человеком, в нравственных качествах которого вы были уверены — ничто не спасало от подозрения в том, что ты украл. Рвались и рушились старые, ка¬залось бы, такие прочные отношения, приносившие когда-то мир и радость: в страшной борьбе за жизнь каждый почувствовал себя одним и одиноким: рядом стояли враги, гибель которых была лишним шансом на собственную жизнь и победу»
Из воспоминаний М.Е. Сергеенко
Слово в Неделю 7-ю по Пасхе, Святых Отцов Первого Вселенского Собора
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Дорогие мои, ныне святая Церковь велит нам говорить о Первом Вселенском Соборе святых отцов, состоявшемся в 325 году в городе Нике. И это потому, что речь идет, по сути, о вере нашей, о нашей Церкви, о нашем спасении. Ведь основным плодом трудов Первого Вселенского Собора является Символ веры, который мы исповедуем и по сей день.
Семь первых его членов, утверждающих веру в единого Бога Отца и в единого Господа Иисуса Христа как Сына Божия, впервые прозвучали и были предельно четко выражены именно на этом Соборе святых отцов.
Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь - столп и утверждение истины - вот тот спасительный ковчег, в котором, питаясь Божественной благодатию, вызревает семя в жизнь вечную. И явила святая Церковь пророков и апостолов, и взрастила, и взращивает от своего рождения и до сего дня отцов - учителей Церкви, и вскармливает народ Божий. И все, и всё есть в этом ковчеге для жизни: и мудрецы-ученые, и простецы-премудрые - у Бога ни в чем нет недостатка. Бог умудряет простецов в нужное время. И Бог же послушанием матери-Церкви хранит мудрецов от семени тли, от гордыни. Пока человек в лоне Церкви - он спасен. Дух Святой соблюдает Божественным разумом Церкви и ее саму, и нас в ней.
И хранит святая Церковь историю свою от дней основания, память ее бережет имена и деяния тех святых отцов, кои от апостолов приняли, и в догматы возвели, и жизнью своей проповедали то, что на все времена утвердило всю вселенную в истине. В той единственной истине, которая делает человека свободным и дарует жизнь вечную.
Семь Вселенских Соборов святых отцов - это семь столпов Церкви Христовой. И каждому из них Церковь воздает свою почесть, свою память. Ибо они в разное время и в разных обстоятельствах на протяжении всей истории Церкви делали великое Божие дело, созидая непогрешимый соборный разум Церкви.( зри далее )
Патриарх Алексий I (Симанский) (†1970) - образец живого русского патриотизма, герой Великой Отечественной войны, защитник блокадного Ленинграда, архипастырь, благословлявший партизанское движение и помогавший фронту. Именно он, Патриарший Местоблюститель, митрополит Ленинградский и Новгородский, был единодушно избран Патриархом 65 лет назад - на Поместным Соборе 2 февраля 1945 г. Интронизация состоялась 4 февраля 1945 г. в Богоявленском Патриаршем соборе. Поместный Собор проходил в храме Воскресения Христова в Сокольниках («ЖМП», 1971, № 2, с.18-21), а не в храме Воскресения в Кадашах, как утверждают «знатоки» из «Аргументов и фактов» (2009, № 47, с. 36).
Акты, стенограммы и фотодокументы этого Собора до сих пор не изданы. А ведь сегодня Патриархия располагает неизмеримо большими средствами, чем в послевоенные годы. Но в 1947 г. Патриарх Алексий I нашёл деньги на издание книги «Патриарх Сергий и его духовное наследство», в которой частично представлена и фотохроника Собора.
Патриарх Алексий I (Симанский)
Религиеведы, подкармливаемые НАТО, называют патриотизм Патриарха «советским». Но ещё в Первую мировую войну он, тогда епископ, призывал к борьбе с германским нашествием. И разве человек, знающий историю «дранг нах остен», противопоставит русскую стойкость Первой мировой войны - патриотизму Великой Отечественной? Проповеди Алексия (Симанского) 1941-1945 гг. полны примеров из истории России и враждебного ей западного мира.
Полностью: http://www.rusk.ru/monitoring_smi/2
По совету http://filofilm.livejournal.com/7700.htm
← Previous day | (Calendar) | Next day → |