sashnik's Journal

8:01pm: event log (локомотивное)
Штож, друзи?

Жизнь протекает грохотливо, ритмично и однообразно. Локомотивно хуярит, станции мелькают, ёлки, провода волнами. "Динь-динь-динь" на переездах, пневматичные двери, курящий отсек. Куда делось время, хотел бы я знать.

Холодный ноябрьский дождь клеит к асфальту красивые мёртвые листья.

Вчера mantik@lj звала на концерт кумира моей юности Арно. Ещё одна промелькнувшая станция, ещё один переезд с очередью длинномерных дальнобойщиков. Когда я был бодёрый и лучезарный, Арно сопровождал меня неделями, месяцами, в ушах на покойном и заслуженном MBK туды-сюды универ-Meyrin, шасть, 28.7 км/ч средних по городу, реактивный Сашник, глаза как прожекторы, с разгону головой об небосвод - хуяк! Vernier sur Rock - édition 1993(?), elle me quitte / à petits pas / comme une danseuse de Java. Не пошёл на Арно. Стар я стал и дряхл. Представил себе: l'Usine, дедушка Арно зажигает, дай Боже мне так в его-то лета, потный конопельный туман, дикая смесь из панков-подростков и престарелых секретарш. И не пошёл, мне нечего ждать. Всё знаю наперёд, как не слушаю уже давно Цаппу, с первых секунд сверхзвуковым разворотом всплывает весь диск до конца со всеми отсылками, синкопами и стравинскими наворотами. Бац, выключаем. А вместо этого смотрел телевизор.

У нас с недавнего времени дотягивается до компа кабель телевизионной антенны. Подобно Игнатиусу Ж. О'Реилли, полыхаю благородным гневом и естествоиспытательским интересом. Вчера, к примеру, команду небесталанных юных добровольцев обламывали прожжённые профессионалы. Из амбициозных детей клепали Бэкстрит Бойз (из малчиков) и Ленифер Жопес (из дэвочек). Для некоторых ломка шла весьма жёстко, аудимат оправдывал экранное время. "О, какая сегодня дивная публика! Да возвращайтесь когда захотите, Вам всегда все повсюду (а особенно здесь, сейчас и у нас) рады." Танцы-манцы-обжиманцы. Я пропёрся. Думаю ещё больше бы пропёрся от пачки слюнявых жирногубых негрил, что постоянно резвятся на мэтэвэ, но совершенство концепта отпугивает, а несовершенство наоборот привлекает. Нужна загадка, типа как в бабце.

Ноющая неразрешённость, экзистенциальный запор, когда же, блядь, наконец-то, попустит?

Громыхает карма. Безумно дышит локомотив. Дрожит воздух. Жизнь несётся по рельсам накатом вперёд. Все партизаны давно умерли, остались лишь сталь и заклёпки и глухие болты. Гарь влетает в окно, скрипит на зубах, с пути не сойти.

Я знаю - нужно скрытно протрезветь, помрачнеть и затаиться. И когда никто не ожидает, внезапно отпрыгнуть из двери вагона с рельсов. Не удержусь, конечно, упаду на бегу. Слишком потому что быстро. Будут саднить коленка, локоть и плечо. Состав прогрохочет глупо мимо прочь. Останется мазутная горечь, щебень, пыльные кусты, понюхаю на насыпи осень. Пойду прихрамывая под провода в поле.

Прозрачный-призрачный ноябрьский воздух ударит отвыкшие чувства. Жадно, словно снова лишился девственности, ха! Ах... Сяду на сухой хвое под мачтой сосной - приятный холод ветра через прорванную куртку, трогательный шум. Прикрою глаза, достану из кармана фляжку Далвини. Папирка сломается - пальцы дрожат. Нравится. Улыбаюсь.

Меня не хватятся. Никто и не заметит.