Я помню в детстве убийственное чувство неловкости за направленное на меня сюсюканье. Самое ужасное было, когда моя прабабушка начинала хлопать в ладоши и припевать тритатушки-тритата. Предполагалось, что я захочу под это сплясать. Мне было года 3, и меня аж мутило от стыда перед посторонними.
А на соседней даче микроскопического вида бабуська слюносглатывающим голосом взывала: "Геранька, иди кушеньки!"
Да, она еще при этом картавила.