Больше не будет длинных китайских поездов, с прокуренным плацкартом, с населением поднебесной чавкающим собачатиной, с феерическими конгломератами то справа то слева. Едешь себе, посматриваешь в окно, а там Минас Моргул нечеловеческий. Гигантское здание, стеклянные стены, кипящие реки стальные, вместо мартенов адские машины - электросталеплавильные печи и конвертеры, мириады раскосых орков перемещаются по периметру с хитрыми металлами в ладошках. На станциях - хитрая жратва, в городах - бордели, неоновые вывески, сауны и спа, воздух пропитан едкой дрянью; дышать тяжело, вязкая слизь в горле, в груди что-то клокочет. Вновь прибывших определяют в туристические гетто, где старые городские кварталы вылизаны дабы не ударить в грязь желтизной просроченных лиц. Пагоды, парки, опять пагоды - везде требуют бабло и немаленькое. Китайские туристы, лишенные возможности посетить более отдаленные места, швыряются лавэ на манер наших "девяностых", с показной ушлой такой манерою швыряются. Дали, сердце провинции Юннан, некогда приятное местечко, отвратителен. посредине отстроен некий феерический конгломерат, образец мегаломании и отсутствия базового вкуса, сеть псевдо-буддийских храмов, населенных жуткими жестяными монстрами изображающими различные будда-аспекты и защитников. В центре - инфернальная курица на столбе, золотая, крайне мерзостная.

Химическая свадьба Люй Фуюаня, новое китайское утро и закат маоизма.
Вспомним Великого Кормчего, человека, знаменитую "красную книжку" которого торгуют в туристических лавчонках за ломанные гроши, вперемешку с толстыми бодхисатвами, порнографией имитирующей ханскую живопись и прочей дребеденью.

"Однако наши успехи в области искоренения контрреволюционеров несомненно являются одной из важных причин прочности нашего государства. В силу всех этих причин наши студенты, несмотря на то, что среди них всё ещё имеется очень много выходцев из нетрудовых семей, за исключением небольшого числа настроены патриотически, поддерживают социализм и во время венгерских событий среди них не произошло волнений. Так обстоит дело и с национальной буржуазией. Об основных рабоче-крестьянских массах и говорить не приходится."

успехи конечно явлаются, однако пожелтели тревожные страницы "Жэньминь жибао" и "Хунци", канул в лету Китай - маоисткий, здравствует и упивается желчью компрадорщины - новый Китай, отвратительный в своем ревизионистком безумии. В студенческом кафе - людно, обитатели - молодые узкоглазые, одежки - глянцевое убожество, пьют текилу, улыбаются, щелкают зажигалочками, девушки - хороши. Спрашивают - откуда? Отвечаю. Смеютса - ле-нин, ле-нин, ка-тюша. Серьезней - мы коммунистов не любим, ты это учти. Мао, ненавидим. Улыбаются. На вновь отстроенных улицах Кунминга - рождество, петарды взмываются в небо, кто-то истошно вопит, толпы народа дефилируют по центральным улицам, сосиски кушают-с и всячески наслаждаются. Кто-то трогает сзади за плечо - оборачиваюсь, старик, бородатый, несчастный весь, одет в истертый маоисткий френч, кепка председателя земного шара, запах тухлый, зубов не осталось, щерится, черная гниль вместо рта. говорит мне, по -русски, говорит, "денег дай, товарищ" ...