Неоспорима правда лишь тогда,
Когда ее сказали ни о чем,
Когда за ней ни боли ни труда,
В груди не холодно, щекам не горячо.

Но там, где путь тяжел, а суть жива,
Там правда не учебник, а костер,
Огнем и ядом плавятся слова,
И спор кипит, неумолимый спор

Неоспорима правда в этот раз,
Когда за ней Разбойник-Соловей
Меняет ложных перышек окрас
И опьяняет трелями зверей.

Неправда же теперь недалека,
Сопит в затылок. Глядь - уже в седле.
Тверда и холодна ее рука
на горле вымирающих во мгле.

Мы, посвистывая, потворствуем.
В смертный бой идут вместо нас
Бескорыстаная новодворская
И некрупно корыстный барс

Оттого, увы, для меня
Вполне неизбежен выбор:
Одному, кто мне не родня
От совка процедить: "Спасибо".

Говорить не смогу без устали,
Слишком выдуман сей укор.
Бедной женщине я сочувствую,
А других не вижу в упор.

Врядли, сжальтесь. Писали Вы ли?
«Смертным боем» меня добили))

Глотать аренду спелых этажей
И тугрики лопатой огребать.
И драться зло, с агрессией дрожжей,
Чтоб хлебных мест без боя не отдать.

В народе бескорыстным труд
"Ан масс" не может быть
Бесплатно борются и жрут
Глисты или рабы

Доходный труд был богом дан,
Чтоб сделать нас из обезьян.

Не мало их среди дворцов,
И очень много – средь купцов,
Но все "блюли" понятье честь,
И их трудов не перечесть.
Но если жрут за счет других,
То не приветствую я их.

Я говорю всё это смело,
Что каждый день имею дело,
Порою, с сотнею людей.

И чувствую за километр,
На что способен это мэтр
И чем отличен от зверей.