Побрякушки
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Saturday, April 24th, 2004
| Time |
Event |
| 12:19a |
История со многими продолжениями.... Эту легенду я слышала давно. Так давно, что основательно о ней забыла. В то лето мы с сыном гостили в Очамчира у родителей девочки, которую я готовила по двум предметам к поступлению в университет. Она оказалась очень способной и усидчивой ученицей, но ее знания были в таком беспорядке, что пришлось заниматься гораздо больше, чем предполагалось. Плату за дополнительные занятия я не брала. И вот почему. Елена (Лали) была приемной дочерью очень немолодой грузинской четы. Плод курортного романа, трехмесячную девочку подбросили им завернутой в тоненькое одеяльце, к которому пришпилили записку: "Этот вы....док мне не нужен. Ее зовут Елена". Почему "мать" выбрала именно их небогатый по грузинским меркам двор - неизвестно. Может быть, знала, что у них уже есть приемный ребенок - племянник Нодари, оставшийся сиротой после страшного пожара . Его родной дом сгорел во время "сухой" грозы. Погибли и мать с отцом, и сестренка. Мальчик остался жив лишь потому, что в ту жуткую ночь его, сладко спящего на дядиной кровати, родители не понесли домой, боясь, что ливень застанет их в дороге. А может быть, потому, что на этой же улице жил отец Лали, о чем знал весь городок, и только он, похоже, об этом не догадывался. Как бы то ни было, у девчушки появились приемные родители, которых люди, не знавшие этой истории, принимали за дедушку с бабушкой, так как обоим было уже далеко за 50. После того, как Лали была зачислена в университет, они пригласили нас в Очамчира. Но поехали только мы с сыном, т.к. муж свой отпуск уже отгулял. В семье моих знакомцев была старенькая "Волга", и Нодари часто возил нас по побережью, рассказывая местные легенды, которых знал великое множество. Поездки эти были очень шумными и веселыми. Нас всегда сопровождали трое нодариных детей - Левон, Каха и Анжела. Легко представить, что такое четверо подростков от 8 до 16 на заднем сидении машины! В одну из поездок мы добрались до Нового Афона, издали посмотрели на Ново-Афонский монастырь. Нодари рассказал, что напротив монастыря, киломерах в двух-трех от берега в приснопамятные 30-е годы была затоплена баржа с монахами, которых везли из Сухуми в Новороссийск. Монастырь тогда закрыли, а монахов уничтожали всеми доступными способами: кого в горах расстреливали, кого со скал сбрасывали, а кого в море топили. Местные жители уверяли, что барж было две и что в полный штиль со дна моря раздается пение, а рыбаки утверждали, что на ТОМ самом месте у них часто рвутся сети. Продолжение легенды я услышала почти через 7 лет. ( Дальше ) | | 3:00p |
Страсти по рыбе... Весною и осенью рыбные ряды Центрального рынка - это особое государство со своими законами, обычаями и традициями, со своим "государственным" языком. Это сказка, это фантазия, это яркая и сочная раблезианская Мистерия. Здесь каждые 15 минут разыгрываются десятки миниспектаклей, в которых практически нет статистов, главные роли давно и прочно закреплены за одними и теми же ядреными Примадоннами - торговками рыбой, а роли второго плана исполняют покупатели, они же и зрители. Но надо знать ростовчан! Плох тот покупатель, который хотя бы раз в сезон не сыграет Главную роль. Солнечный воскресный день. Рыбные ряды шумят, галдят, переливаются радужными пятнами, искрятся серебром чешуи. На прилавках все, что душа пожелает: рыба - свежая и вяленая, от кошачьей мелюзги до больших осетровых тушек, балыки, раки, икра… Покупатели щупают, нюхают, просматривают рыбины на свет, давят ногтем чешую, яростно торгуются. Щуплый мужичонка, с обвислыми усами, в спортивных штанах с лампасами, в тоненькой ветровке явно с чужого плеча и в выгоревшей бейсболке, мягкими переваливающимися шажками входит в ряды. Не спеша, зигзагами, от прилавка к прилавку идет по центральной аллее. Что-то спрашивает, внимательно глядя на торговку, и, видимо, не удовлетворенный ответом, идет дальше. Конфликт не завязывается, бабенки не ведутся на нарочито вкрадчивый тон. Они сдержанны, улыбчивы, отвечают вежливо и бесцветно, а его артистической душе требуется совсем другое.… И вдруг - о удача! Вот она, его Психея, Клеопатра, Пенелопа! Ей лет 40. Она в зеленом пуховике поверх желтого свитера толстой вязки, шерстяных гамашах и зимних сапогах с незастегнутыми молниями. Вокруг могучей талии - два фартука с кокетливыми оборочками. Живые карие глаза, густые черные брови, загорелое лицо, пунцовые щеки и кудрявая челка из-под теплого платка, которая позволяет предположить, что Дульцинея следит за модными веяниями, а посему самодеятельное колорирование не минуло ее смоляные волосы. - И вот за этого хека ты хочешь полтинник? Да ты чиво это? За кого ты меня держишь? ( Дальше ) |
|