: Ассамблея
Как-то не по себе в этом признаваться, но я тут побывала на нордическом православном проекте, вместе с о.И. Новые правые, кем бы они ни были, становятся все менее маргинальны, легализовываются стремительными темпами, и, по мне, это хороший процесс.
Если как следует поскрести консерватора, с песочком и толченым кирпичем, непременно проглянет не раскольник, так хиппи, не фашист образца благословенного 1999 года, так еще какой сектант и безумец. Сейчас все они законсервировались, все хорошо относятся к РПЦ и многие воцерковлены, но ясно, что в процессе воцерковления испытали не только благодатный духовный опыт, но и яркий отрицательный. Печать не печать, а некие следы легкой бесовщинки во всем этом прослеживаются. Впрочем, как сказал, кажется, Бакунин, чтобы быть революционером, достаточно иметь черта в теле.
Неспроста же встретила там пару личностей, что шарахались по первому гуманитарному корпусу МГУ, или шлялись по редакциям газет с тюремной версткой (кстати, безотносительно к содержанию - моветон взрослым людям выпускать в том же стиле альманах в 2005 году, даже если и назван он "Северным Катехоном"), или тусовались по рок-концертам. Некоторых я помню очень хорошо по местам не скажу каким - тогда все наперебой писали Манифесты, которые набирали, конечно, готическим шрифтом (готическая кириллица, ага), уснащались свастическими орнаментами, и по меньшей мере половина слов там была с большой буквы. Типа "мы провозвестники Вечной Русской Зимы, и нашими Пятизначными следами расчерчен ее Ослепительный Снег". В таком духе.
Наиболее содержательным из собственно содержательной части показалось выступление Михаила Ремизова, который вовсе не нуждался в представлении Холмогоровым в качестве "неким образом современного Монтескье". Мне понравился пафос формул вроде "мы не интегрируемся, мы интегрируем". А в целом общий облик пламенного контрреволюционера - это образ "певец воды кипяченой и ярый враг воды сырой". "Радикальный византизм", "Северный Катехон", "реактуализация идеи Москва - третий Рим", "жесткий политический и церковный экспансионизм". Наименее понравился Егор Холмогоров, он слишком зациклен на своей особе.
Есть, разумеется, сумасшедший драйв в следующем: "Русский монастырь XXI века - это место, где вместе с Иисусовой молитвой творят современное оружие" (Кирилл Фролов).
Младоконсерватор - в прошлом контркультурщик, или даже субкультуртрегер, поскольку и во дни своей юности они были, по-видимому, достаточно активны. На этом фоне почти родным выглядит, например, Андрей Фефелов, да, тысячу раз бредограф и "завтрашник", но от которого ясно, по крайней мере, чего ожидать, не тревожит опасность подвоха, как в случае с этими молодыми бородатыми младогегельянцами.
А впрочем, и я певец и ярый враг, если на то пошло. Самоопределяться и идентифицироваться необходимо, и мне эти люди симпатичнее других многих. Эти политические проекты, впрочем, очень культурны и философичны, чтобы обладать реальной потенцией к власти.
Как-то не по себе в этом признаваться, но я тут побывала на нордическом православном проекте, вместе с о.И. Новые правые, кем бы они ни были, становятся все менее маргинальны, легализовываются стремительными темпами, и, по мне, это хороший процесс.
Если как следует поскрести консерватора, с песочком и толченым кирпичем, непременно проглянет не раскольник, так хиппи, не фашист образца благословенного 1999 года, так еще какой сектант и безумец. Сейчас все они законсервировались, все хорошо относятся к РПЦ и многие воцерковлены, но ясно, что в процессе воцерковления испытали не только благодатный духовный опыт, но и яркий отрицательный. Печать не печать, а некие следы легкой бесовщинки во всем этом прослеживаются. Впрочем, как сказал, кажется, Бакунин, чтобы быть революционером, достаточно иметь черта в теле.
Неспроста же встретила там пару личностей, что шарахались по первому гуманитарному корпусу МГУ, или шлялись по редакциям газет с тюремной версткой (кстати, безотносительно к содержанию - моветон взрослым людям выпускать в том же стиле альманах в 2005 году, даже если и назван он "Северным Катехоном"), или тусовались по рок-концертам. Некоторых я помню очень хорошо по местам не скажу каким - тогда все наперебой писали Манифесты, которые набирали, конечно, готическим шрифтом (готическая кириллица, ага), уснащались свастическими орнаментами, и по меньшей мере половина слов там была с большой буквы. Типа "мы провозвестники Вечной Русской Зимы, и нашими Пятизначными следами расчерчен ее Ослепительный Снег". В таком духе.
Наиболее содержательным из собственно содержательной части показалось выступление Михаила Ремизова, который вовсе не нуждался в представлении Холмогоровым в качестве "неким образом современного Монтескье". Мне понравился пафос формул вроде "мы не интегрируемся, мы интегрируем". А в целом общий облик пламенного контрреволюционера - это образ "певец воды кипяченой и ярый враг воды сырой". "Радикальный византизм", "Северный Катехон", "реактуализация идеи Москва - третий Рим", "жесткий политический и церковный экспансионизм". Наименее понравился Егор Холмогоров, он слишком зациклен на своей особе.
Есть, разумеется, сумасшедший драйв в следующем: "Русский монастырь XXI века - это место, где вместе с Иисусовой молитвой творят современное оружие" (Кирилл Фролов).
Младоконсерватор - в прошлом контркультурщик, или даже субкультуртрегер, поскольку и во дни своей юности они были, по-видимому, достаточно активны. На этом фоне почти родным выглядит, например, Андрей Фефелов, да, тысячу раз бредограф и "завтрашник", но от которого ясно, по крайней мере, чего ожидать, не тревожит опасность подвоха, как в случае с этими молодыми бородатыми младогегельянцами.
А впрочем, и я певец и ярый враг, если на то пошло. Самоопределяться и идентифицироваться необходимо, и мне эти люди симпатичнее других многих. Эти политические проекты, впрочем, очень культурны и философичны, чтобы обладать реальной потенцией к власти.