|
|
&
Вздувшаяся мышь, или Поэма о безумии любви (роман в трех книгах) / Перевод М Олейникова; Под ред. В. Катасонова. М.: Олма- Пресс, 2001. [ 28] 714 с. [ 3] 480 000 экз. // Альманах « Третий лишний». URL: http:// www. future. ru/ universe/ text/ 44934. html (дата обращения 16.03.2011). ]. Поэтому фактически он мог считать себя несгибаемым коммунистом. Хотя, конечно, не воспринимался как таковой. Отсюда в романе появляются сны, которых в реальной жизни не было никогда. Особенно снился ему Малый театр, где он делал доклад. То ли из- за того, что в реальной жизни он всегда с брезгливой гримасой терпел захламленность, то ли из- за чудовищной мешанины советской информации в сознании, но доклад выходил смазанным, бессвязным и изобиловал шутками и прибаутками, как в его конспектах. Вдруг возникала огромная страна, все население которой в один голос утверждало: « Мы до такого не дойдем никогда». Затем появлялся сон, в котором перед ним, Бриком, вырос и выпрямился самый настоящий вождь пролетариата, весь покрытый боевыми шрамами, но при этом надевший его рубаху. Этот вождь был невысокого роста и ростом метр пятьдесят, но тем не менее это был настоящий Ленин. И от него так и разило холодком надгробных речей. А потом вдруг возникала бедная комната, забитая старой мебелью. В ней среди старинных икон стояло очень старое фортепьяно, за которым работала полуголая баба, или даже не баба, а очень красивая женщина. Она пела, и даже не пела, а бренчала на стареньком рояле совершенно сумасшедшую мелодию, которая лилась сквозь ее пальцы, как весенняя река. Брик слушал, и ему становилось не по себе от слез, которые наворачивались на его глаза. А женщина все бренчала и бренчала, и откуда- то с самого верха огромной башни летели такие же безумные звуки, которые, казалось, были чем- то спутанным и очень длинным. Слушая эту странную музыку, Брик все время испытывал то же чувство, что и на девятом году своей жизни, когда он впервые услышал этот удивительный звук: ему казалось, что эта музыка не просто красива, а прекрасна, как небо, что она пронизывает весь мир и простирается, как река, за спиной женщины, играющей на рояле. « А что это за музыка? - вдруг думал он. - Может, это и есть небо?» Только почему тогда все остальное выглядит так странно, тускло и на самом деле ненастоящее? Брик представил себе панораму города, покрытую пустынными домами, и небо, бесконечно простирающееся во все стороны, и ему стало страшно. Он попытался закрыть глаза и представить себе, что лежит в своей кровати, а рядом - его мама и еще много- много близких людей. Но тогда перед его взором вставало окно, за которым была ледяная темнота и огромная, до самого горизонта, снежная равнина. Брик чувствовал, как слезы появляются у него на глазах, и понимал, что они не настоящие, потому что настоящие слезы уже давно были ему не нужны, и он даже не чувствовал их в себе. Он подумал о том, что, наверно, очень красиво, когда за окном светит солнце и снег блестит на солнце, и что хорошо быть каким - нибудь маленьким мальчиком, который поздно вечером приходит с улицы, находит на столе отцовскую кепку и, завернувшись в старый дедовский ватник , забирается с ногами в кресло у окна и смотрит во все глаза на снег, отражающийся в бесчисленных окнах ночного города. И если такой мальчик будет расти в этом доме и смотреть на снег, то рано или поздно он сам станет этим солнцем, этой бескрайней заснеженной равниной. И в нем будет много других мальчиков, похожих на него, как две капли воды. И тогда все они, даже те, кто не видит ничего дальше своей теплой комнаты, будут видеть, как он сидит у окна и смотрит, и догадаются, что это снег его отца, и тоже придут в дом и сядут у окна, чтобы в последний раз посмотреть на этот огромный, как все города мира, сугроб, отражающийся в окнах этого большого северного города, выросшего среди звезд, сотворенного из ледяных гор, убегающих в бесконечность, сложенного из больших и малых холмов, насаженных на канаты громадных белых дорог, окруженных огромными ледяными зданиями, золотыми куполами и колоколенками, толпами людей в светлых шинелях, вереницами экипажей, запряженных белыми и черными лошадьми, статуями, обитыми золотой парчой, золотыми крестами и зеркалами, зеркалами, которые отражают в себе ту же бескрайнюю снежную равнину, и так же равнодушно отражают закат, и тоже поймут, что это и есть их отец, великий и прекрасный в своей снежной белизне, и на нем та же шинель, и на нем та же папаха, на нем тот же револьвер с серебряными патронами, у него под шинелью есть город, где еще есть отцы, по которому он может пойти в снежную ночь, в тишину и одиночество, и никогда не потерять в них свою жизнь, потому что в снежном городе ее нет. И нет ничего неподобного, ни одной точки, которая бы разделяла этого великого отца с его сынами, кроме этих причудливых холмиков, в которых сотканы и из которых сотканы все эти запертые пустые дома. И, наконец, наступит день, когда он, может быть, возьмет в руки отцовский пистолет и спустит его себе в висок, и в этот же самый миг исчезнет огромное снежное поле, а вместо него появится другое - бескрайнее белое поле, на котором будут ослепительно гореть разноцветные огни и вырастут длинные белые палатки - много- много палаток, где будет жить большая, лучше его самого, часть его самого...
(Читать комментарии) Добавить комментарий:
|
|