"
Вскормленный на мировой скорби с голодом в груди,
Режется радио в ночи, и серебряный след
Глубок, как раны, из-под его железа.
Скоро отгремит последний вальс, и смолкнет брань.
Под окном устало светится снег.
Нам на ресницы плещет в окно сонный и бледный
Иней белой полосой.
Мы молчим, и стоит, затаившись, луна,
Покрытая золотом.
Созвездья вдоль бездонных замерзших рек,
Идолы на срубах,
Сны весенних деревень, прощальные сны.
Мы молчим. Ночная весна неисповедима
И так призрачна.
Каждый в свой черед пророчит свою судьбу,
Вьется песня и дремлет.
Офелия лилейными, тонкими руками
Вздрагивает. Я слежу за всем сердцем моим
Всечасно.
Луна глядит на стекла — и в окне у нее что-то черно.
Может быть, в этот миг, смотри-ка, руки, губы или сердце
Стучат, как в сумасшедшем колесе: тах-тах-тах-тах!
Это сердце — вихрь, развивший свои крылья в непроглядной мгле.
Черным флагом оно раскинуло свой путь по далеким звездам.
Мне трудно дышать. Я закрываю веки.
Мое сердце дико бьется, как испуганное животное,
Оно — как мчащаяся с горы лавина.
— Что случилось?
— Луна смотрит в окно — она сорвалась с крыши.