| |||
|
|
+ А человек отворачивается. Он стремится жить, как деревья, трава, по-своему. Человек отворачивается от бога, которого не существует. Он отворачивается от пустоты, которая зовется аллахом, великой бездной, но стоит на ладони плода, большого, гладкого, твердого, как колено и лобок. Если же он теряет самообладание, это рождает не молитвы, а смех. Я его люблю и надеюсь, что в конце моего пути, когда я увижу друзей, он вспомнит обо мне, о том, как я представлял его себе далеким чудесным арабским мальчиком с черными, как стрела, глазами. Да, ты уходишь из песни. Ты как оргазм. Ты - как ребенок. Ты умеешь быть нежным, сострадательным, странным, сладким, возбуждающим и дразнящим. Ты чувствуешь мир, как свою кожу. Ты выходишь из мира. Ты кончаешь со мной. Ты умеешь летать, как аэроплан. Если нет ни бога, ни человека, я прошу у тебя лишь одного — полного отчуждения. Луна росла, и мне казалось, я вижу, как среди темноты с вершин катились города, как на море начинали биться лодки гигантских орхидей. Как на площади неземной по-особенному чисты — неслышимые ангелы, все с именами чужих. И поэтому глядят с самолетами на мир с высоты, и поэтому деревья в райских садах растут и пахнут. И мужчина с лохматой головой покоряет небо. И с его ребяческой грацией на землю падает ночь. Он уходит из песни. Прощай. Не говори — ты кончишь, но не произноси: ты — уйдешь. Я так люблю тебя, что руки срываются, когда я говорю тебе: — Ты кончишь! Мы с тобой играли в «велосипед», в «снежки», в «ладушки». Научились создавать сладкие блюда, понимать душу чужого и писать о нем стихи. Но что толку? Мы чужие. Мы ушли из песни. И теперь мы понимаем: нет, я не кончу! На кладбище, под луной, там, где кресты в тени узорчатой, я приду к тебе сегодня. Добавить комментарий: |
|||||||||||||