Продолжаем идти творческим путём Ольги Розановой. Эта часть посвящена её опытам в кубофутуризме. Кубофутуризм — достаточно сложный для восприятия стиль. Если, скажем, для того же фовизма достаточно общей насмотренности, хотя и базовые знания композиции с теорией цвета не повредят, то здесь вмешивается пресловутое видение художника. Видение тут, конечно, не в том пошлом смысле, что написал умброй завиток и заявил, что это суть нашего мира. Тут реальный, аналитический взгляд на предмет, который разбирает этот предмет на части, причем не только в чисто геометрическом смысле разбиения поверхности на элементарные фигуры, но и в пространственном (вид спереди, вид сзади), и во временном (вид в прошлом, в настоящем, в будущем). Причём нет каких-то правил, объясняющих или регламентирующих такое разбиение, в принципе нет «правильного» разбиения. Дальше ещё один шаг: синтез. все полученные ранее элементы компонуются в новое единое целое, которое и составляет собой картину. Опять же, не существует «правильной» компоновки, всё зависит только от правил композиции и видения автора. В этом и есть сложность стиля: если образ мышления зрителя слишком далёк от образа мышления автора, ему будет почти невозможно понять, почему написано именно так, а не иначе, что подчёркивает та или иная деталь. А чисто технически оценить композицию будет мешать недособраная предметность, которая лезет в голову из названия, и в глаза из отдельных узнаваемых элементов. (Собственно, гениальность Малевича как раз в том, что он убрал аналитическую компоненту и вывел чисто синтетический стиль — но это уже история для третьей части). Пока же давайте посмотрим кубофутуристические полотна Розановой и попытаемся в них вникнуть

Итак, судя по дате, это один из первых опытов Розановой в новом стиле. Явно ещё нет своего почерка, тут общеупотребительная техника разбитого стекла, когда изображение режется на разновеликие части, которые затем складываются в нужном порядке. Рисунок сам по себе композиционно разбалансирован, но картину спасает характерная для Розановой работа с цветом: синее пятно в центре даёт фокус, а терракота и желто-зелёный вокруг мягким контрастом связывают всё в единое целое.

Очевидно, что эта картина по сути повторение первой, только здесь Розанова уже более уверенно освоила стиль. Почти полностью исчезают буквальные элементы, рисунок приобретает устойчивую и вместе с тем динамичную композицию, и цвет уже не отдельный инструмент, связующий картину в единое целое, а просто равноправный элемент произведения.

Если судить по названию, то первой мыслью будет, что тут изображён интерьер пивной. Казалось, чего тут думать, если даже на самой картине так и написано. Но если подумать, то бросаются в глаза несколько деталей: изнутри вывеску не видно, цветочки в ромбиках слева внизу это типичные для начала века дешёвые бумажные обои, которым в пивной не место, равно как и вино-водочная бутылка с рюмкой тоже из другой оперы. Как мне видится, изначально картина следующая: дешёвая полуподвальная квартирка, на столе бутылка с рюмкой, газеты с объявлениями о работе, над столом окно, в котором виден поток людей, идущих по улице, и вывеска пивной напротив.

Эта картина является попыткой скрестить более ранний стиль с элементами кубофутуризма. Я бы не сказал, что это хорошая идея, потому что трудно быть чуть-чуть беременной. Из-за фигуративности нет  характерной футуристической динамики, а кубистическая компоновка не дала внятной композиции. И опять Розанова спасает положение цветом. Так как индустриальный город яркостью не отличается, то и тут она использует не контраст, а набор аналогичных цветов, используя спокойные, земляные краски. И как всегда в фокусе тут основное охристое пятно, одна диагональ сделана умброй, другая изумрудной, и в результате всё-таки выходит хороший пейзаж.

Здесь уже Розанова пишет как зрелый кубофутурист, не следуя видимым предметам как данности, а выбирая и дополняя их, чтобы получить нужный результат. Самый запоминающийся элемент это, конечно же, ФР, которые своими округлостями указывают на продолжающий их фрукт. Большой черный массив справа с циферблатом и строгим монохромным шрифтом, противопоставленным многоцветному изящному серифу, которым выполнены ФР, видимо является впечатлением от рабочих инструментов и документов, то есть наше яблоко лежит на письменном столе, скорее всего. Синие с белым элементы по краям намекают, что есть окно, сквозь которое виден погожий летний день. Бирюзовый тарелки, жёлтый яблока и фиолетовый портсигара дают нам гармоничную триаду цветов, при этом умбра стола является контрастом к бирюзе тарелки, а красный бок яблока — контрастирует с синевой неба. И получаются две диагонали со связкой края-центр, которые сжимают всю картину в компактный единый узел.

В прошлый раз мы смотрели сами карты авторства Розановой, здесь они уже просто один из элементов картины. Карты не показаны целиком, но это и логично: расклад на руках перекрывается самими картами и ладонями игрока, битые карты лежат рубашкой вверх в хаотичной кучке, и только мелькают картинки, когда ими ходят. Это, собственно и отражено на полотне. Красное сукно стола, тёплый желтый свет абажура и модные синие портьеры на окне.

Метроном — знаковая картина сама по себе. Её часто приводят в качестве одной из характерных картин русского авангарда наряду с «Велосипедистом» Гончаровой. Эта же картина участвовала в знаменитой выставке «0,10», где впервые появился супрематизм. Но и содержание у неё довольно интересное. В основе тут конечно кубистическое разложение метронома. Видно три куска шкалы, две части маятника, шестерёнки механизма, замки крышки и заводная головка. Тёмные многоугольники воспроизводят боковые поверхности аппарата, а чередование светлых и темных элементов, а также тёплых и холодных цветов передаёт ощущение ритма.

Что касается надписей «английский», «бельгийский», «французский» и т.д., есть много разных толкований. Я склоняюсь к тому, что это иллюстрирует сократившиеся расстояния в мире. К началу XX века появилось радио, а по трансконтинентальным кабелям стало возможно передавать сообщения с более-менее вменяемой скоростью. В результате, если двадцать лет назад новости издалека были редкостью, то теперь ими бомбардируют читателя практически каждый день. Но есть и другая версия, что взгляд зрителя, пробегающий по странам и образно прыгающий то по сотне, то по тысяче километров, придаёт ещё одно измерение ощущению скорости. Но, как я уже писал в начале, правильного понимания тут нет, выбирайте сами или придумывайте своё.

Возможно, этот тот же самый письменный стол, который фигурировал в композиции с фруктом, только со слегка другой точки зрения. Мы видим настольный барометр-анероид, аналитически разложенный на механизм и несколько частей шкалы. Дальше серьёзный гроссбух, судя по надписи на нём он относится к акциям, складной метр, чернильница и раскрытое письмо. А вот внутренние механизмы компоновки мне не дались. Я вижу, что сделано хорошо, но как — от меня ускользает.

Вид комнаты хорошо иллюстрирует использование кубофутуризмом различных точек зрения. Стена с полосатыми обоями, окно, гардины, печная вьюшка показаны сбоку, а стол и кровать сверху, при этом стоящая на столе ваза опять сбоку. При этом синие гардины уравновешенные двумя контрастными желтыми пятнами не дают композиции расползтись. В результате получается такая лёгкая и изящная вещица, мне нравится.

Здесь впечатление улицы как она есть. Вон кусок булыжной мостовой, колесо проезжей кареты, реклама ювелирной лавки и ремонтной мастерской, цветок в вазоне и расчёска с вывески парикмахерской. Короче говоря, привычный и незначимый визуальный шум, который городской человек отфильтровывает и воспринимает как единое целое. Но, единственная в своём роде вещь, и явно близкая автору, выбивается из этого ровного шума и потому написана полностью и отдельно: вывеска театра «Модерн».

Это тоже в своём роде замечательная картина: она выглядит как эталонное авангардное полотно, но композиционно это совершенно махровейшая классика, которую можно в учебнике для примера разбирать. Самый контрастный элемент, белое на чёрном, у нас в центре, он же задаёт диагональ, поддержанную снизу семёркой пик, а сверху щёткой для мела. Карты справа и часы дают вторую диагональ. Также легко увидеть, что картина легко делится на три вертикальных и три горизонтальных части, классическая сеточка третями. И если продолжать про соотношения, то соотношение сторон самого полотка (3 к 5) повторяется на соотношении сторон карт и стакана в центре. Посмотрим на цвета: опять же классическое чередование светлого и тёмного. Далее, на тёплом фоне у нас три холодных цвета, причём холодность идёт градиентом от более холодного фиолетового к менее холодному розовому. Причём так как фиолетовый тонально близок к фону, на него положили мелок, который не даёт ему с фоном слиться. Крупный средний и мелкий модули тоже на своём месте.

Можно ещё долго распинаться про обрезанные/необрезанные объекты, про стыковки и расстояния, про прочие мелочи... Интересен сам факт, что при всём отрицании внешней формы классического искусства, авангард вольно или невольно неукоснительно следовал базовым правилам классической живописи. И если мы уберём из «Сна игрока» признаки конкретных вещей, оставив только цветовые пятна, он всё равно будет читаться как хорошо сделанная картина. А значит, мы уже в одном шаге от супрематизма, про который будет в третьей части.