Начинается суд над археологами, которые нашли на месте строительства «Охта-центра» средневековые крепости и отказались разрешить их снести. Мы поговорили с Василием Нефедовым, сотрудником Института археологии РАН, о научном, символическом и мемориальном значении Охтинского мыса.

В четверг начнется удивительная история — суд над археологами по иску от застройщика «Охта-центра». Вы сталкивались с таким раньше? Такое бывает, чтобы застройщики подавали в суд на археологов-экспертов?

Нет, это, конечно, уникальная ситуация. Санкт-петербургская экспедиция института «Наследие» по договору со строителями работала на Охтинском мысу с 2006 по 2009 год. Помимо раскопок и написания научных отчетов руководство экспедиции должно было подписать акты о передаче исследованных площадей под застройку.

Когда выяснилось, насколько хорошо там сохранились остатки средневековых крепостей, известных по разным историческим документам, руководитель экспедиции Петр Сорокин отказался подписывать эти акты. После этого Сорокина оттуда просто выгнали в декабре прошлого года. А теперь, чтобы дезавуировать его позицию, «Газпром» хочет обвинить Сорокина в неисполнении договора, что экспедиция ничего не сделала, все достигнутые результаты ничтожны, и каким-нибудь образом вырулить на то, что объектов культурного наследия там нет.
 

Насколько я знаю, по крайней мере, Ниеншанц обнаружили гораздо раньше, еще в девяностых годах там были работы... Почему только сейчас стало понятно, что это такая уникальная история, на которой строить нельзя? Почему это было непонятно в 2001 году?

То, что там был Ниеншанц, историки знали всегда. Существуют шведские планы крепости, вот, например, план 1681 года, есть русский план Ниеншанца 1703 года. Вопрос состоял только в том, что от него сохранилось. Официально считается, что после того, как Петербург был построен, Ниеншанц срыли. Экспедиция, которую возглавляет Петр Егорович Сорокин, начала там работы еще в начале 1990-х годов. Там стоял завод, уже умиравший в то время. Сорокин делал небольшие раскопы, рекогносцировочные шурфы, и оказалось, что там что-то есть, но масштаб понять было еще невозможно. Поэтому памятник, главным образом по картографическим данным, был поставлен на госохрану.

Когда эта территория была отдана под строительство злополучного «Охта-центра», заказчик был обязан оплатить раскопки, поскольку это охранная зона, объекта археологического наследия.

В настоящий момент вскрыта почти вся площадь в границах строительного участка, и выяснилось, что сохранность двух строительных периодов крепости Ниеншанц 17-го века и еще более древней крепости Ландскрона рубежа 13–14 веков оказалась гораздо лучше, чем можно было предположить. Думали, что там все разрушили при строительстве заводских корпусов, — ничего подобного. Корпуса стояли на бетонных сваях или неглубоких ленточных фундаментах, при их строительстве почти ничего не уничтожили. По оценкам, сделанным санкт-петербургской экспедицией, рвы и нижняя часть стен и бастионов Ниеншанца сохранились по всему периметру на высоту до четырех метров. Вот, например, как выглядит раскопанный Карлов бастион.

А это вообще уникальная вещь. В центре Ландскроны стоял деревянный донжон размером 6х6 метров. Его подземная часть полностью сохранилась на глубину 4 метра. В шведской «Хронике Эрика» 14-го века рассказывается, что это было последнее укрытие защитников Ландскроны. Когда русские ворвались в крепость, рыцари спрятались в подвале башни и сидели там, пока не сдались.

А что нашли на этом месте?

Самое главное — остатки четырех средневековых крепостей. Одна древнерусская и три шведские, которые последовательно сменяли друг друга на одном и том же месте. Сразу же замечу, что под этими крепостями в более нижних отложениях выявлены остатки двух, а может быть, и большего количества стоянок эпохи неолита вместе с деревянными сооружениями, которым уже от трех до шести тысяч лет.

Что касается крепостей: самая древняя из обнаруженных – это мысовое городище, которое типично для древнерусской крепостной архитектуры, датируется предположительно 13-м веком.

Как предполагают, его построили новгородцы, вероятно, в эпоху Александра Невского, возможно, сразу после Невской битвы, чтобы закрепить за собой этот регион — устье Невы – и предотвратить дальнейшие попытки шведов вернуться.

Она была деревянная, конечно?

Да. Об этой крепости вообще никто не знал, она не упоминается в источниках, мы не знаем, как она называлась, но сам по себе факт того, что ее обнаружили, – это важное историческое открытие. Мы теперь знаем, что на этом пятачке первое укрепление было русское. Новгородское правительство первым начало там строить крепости. Но, видимо, к 1300-му году она уже не существовала.

Фото: К.А. Михайлов

 

Новгородская первая летопись о Ландскроне (перевод)
1300 г. Приплыли из заморья Свеи (шведы) в силе великой в Неву, привезли из своей земли мастеров и из великого Рима, от Папы, привезли мастера именитого. Поставили они город над Невою, в устье Охты-реки...

Следующий период — это Ландскрона. Мы о ней знаем по новгородским летописям, с одной стороны, а с другой стороны – по «Хронике Эрика». Там очень красочно описывается, как она была основана и как русские ее взяли. Вкратце — возглавлял это мероприятие такой известный шведский военачальник Торгильс Кнутссон, который за несколько лет до того основал Выборг. В русской летописи сказано, что шведы привели с собой мастеров-строителей не только из своей страны, «но и из великого Рима от папы привели мастера именитого».

По сути, это первое архитектурное сооружение, построенное итальянцем на территории России. Второе, как известно, — Успенский собор в Кремле.

А еще в летописи сказано, что «утвердив его несказанной твердыней, установив метательные орудия, они восхвалили себя, окаянные, назвав его Венец Земли». То есть Ландскрона. Князь Андрей Александрович, сын Александра Невского, который в это время княжил в Новгороде, но и был великим князем владимирским, собрал войско во Владимирской земле, взял новгородцев и карелов, пошел на штурм на следующий же год. Новгород не мог позволить, чтобы шведы контролировали этот важнейший стратегический участок, выход из Невы в Балтийское море. Первый штурм был неудачный, но во второй раз крепость была взята.
От Ландскроны сохранились рвы практически полностью, хотя западная часть этих укреплений не исследована, она осталась за пределами строительного участка. И в центре сохранился подвал донжона.

Дальше идет первый Ниеншанц…

Да. Крепость и город Ниен были основаны шведским полководцем Якобом Делагарди в 1611 году и просуществовали до 1656 года, когда Россия объявила Швеции войну, пытаясь вернуть эти земли. Русская армия пошла на Ниеншанц, шведы эвакуировали всех жителей, город был занят без единого выстрела, сожжен, крепость была срыта, но Россия тогда не смогла удержать эту территорию. Сейчас от укрепления сохранилась восточная часть, участок рва с бастионами.

Хроника Эрика о Ландскроне
(Хроника Эрика. Перевод со шведского А.Ю. Желтухина,
науч. ред. А.А. Сванидзе. Выборг, 1994)

Основание Ландскруны
За Троицей сразу, на следующий год
марскалк Торгильс Кнутссон собрался...

Потом был заключен мир, эта территория осталась за шведами, и в 60-е годы 17-го века строится новый Ниен и новый Ниеншанц. Эта крепость была больше и более сложной конфигурации, с пятью бастионами и двумя равелинами, гарнизон крепости составлял около шестисот солдат, там было, по-моему, 75 пушек. Второй Ниеншанц русская армия взяла за одну ночь в мае 1703 года.

Брали его с юга, так что южный ров весь забит мортирными бомбами, их нашли при раскопках. Петр взял Ниеншанц, а через несколько дней в устье Невы вошла шведская эскадра, еще не зная, что крепость взята русскими. Два корабля подошли непосредственно к городу и были захвачены нашими войсками.

Это была первая морская победа в Северной войне над Швецией, за нее Петр Первый и Меншиков получили ордена Андрея Первозванного.

Есть и медаль, посвященная взятию этих кораблей: знаменитая «Небываемое бывает». Девиз «Охта-центра» «Небывалое бывает» содрали как раз с этой медали. Это вообще верх цинизма.

В результате получается целый комплекс крепостей, историко-археологический и, замечу, военно-мемориальный комплекс. Здесь геройски погибали русские воины и в начале четырнадцатого, и в начале восемнадцатого века. Он, среди прочего, показывает, что Петербург сам по себе — не случайность. Вот, говорят, построили город на болотах... Ничего подобного: это место до этого столетиями осваивалось правительствами двух стран, шведским и русским.

Что там можно сделать? Вот предлагают сделать какой-то археологический парк, вроде того, что в Трое.

Санкт-петербургская экспедиция и те специалисты, которые ее поддерживают, предлагают сделать там ландшафтный и архитектурно-археологический заповедник. Я бы добавил, что это еще и военно-мемориальный заповедник. В принципе, на данный момент все или почти все остатки фортификационных сооружений расчищены, они хорошо сохранились. Их можно музеефицировать, они вполне пригодны для экспонирования. Либо можно их законсервировать пока на время, сделать какой-то проект и действовать по этому проекту. Но это уже должны делать не только археологи, но и музееведы, реставраторы, историки архитектуры.

В Охтинском проекте ведь есть идея археологического музея?

Ну да, есть. Но что это будет за музей? Будет какой-то зал, будут стоять макеты и витрины с находками. С монетами, керамикой, арбалетными болтами. Но зачем нам смотреть на макеты, если мы можем своим детям показывать подлинную крепостную архитектуру и говорить: «Это подвал башни, где сидел воевода Стен со своими рыцарями, где великий князь Андрей Александрович принял их капитуляцию, вот бастион, по которому палили пушки Петра Первого, вот бомба».

Представьте себе две чаши весов. На одной чаше уникальный для нашей страны историко-археологический комплекс фортификационных сооружений, память о погибших русских воинах. Летописец в 1301 г. писал: «Упокой же, Господи, в царствии своем души тех, кто у того города головы свои положил за святую Софию». А на другой — многоуровневая парковка, сваи и четырехсотметровый монстр. Компромисса тут быть не может.

Правда, насколько мне известно, Росохранкультура заказала московским организациям проект музеефикации Карлова бастиона, который, как считается, лучше всех сохранился.

Уже на территории «Охта-центра»?

Ну как бы да. Но почему только Карлов бастион? А Ландскрона не будет музеефицирована? Ею мы жертвуем? А кто это решает?

Тут одно надо понять. Эту башню лет через 50 можно будет разобрать. Мало ли, изменится климат в обществе. Ну вот как, например, в Париже башня Монпарнас. Омерзительный 150-метровый палец, который вбухали в центре Парижа в середине 60-х годов, и он портит все открыточные виды. Сейчас там идет дискуссия, власти Парижа озабочены и собираются этот небоскреб демонтировать. Тогда это считалось нормально, а сейчас нет. Так же и со всей «небесной горизонталью» Петербурга. Небоскреб ее, конечно, испортит, но это исправимо. А вот если будут уничтожены эти археологические памятники, то их уже не вернешь.

Уничтожать такой монументальный памятник — это неслыханное варварство. Во всем этом регионе нет вообще ничего подобного. Постройте вы этот «газоскреб» в другом месте! Понятно, что они хотят по-своему приобщиться к этой истории, которая насчитывает сотни лет, поставить в этом стратегически важном пункте символ своего величия.

И если общество с этим согласится, то так и будет.

Отсюда: http://www.gazeta.ru/culture/2010/12/02/a_3453001.shtml