Inventing Anna - 1-й сезон "Изобретая Анну" (неуклюжий перевод, тут inventing скорей "придумывая, сочиняя", как в inventing a story, а может, и "создавая") - минисериал на основе статьи Джессики Пресслер для New York Magazine, о которой я писала три года назад (освежить воспоминания можно тут). За дело взялась Шонда Раймс, тоже успешная сочинительница историй - Grey's Anatomy, Scandal, Bridgerton etc. И с этой позиции она и строит сюжет-матрёшку - увлекательную историю журналистки, которая пытается воссоздать, а в чём-то и додумать, личность аферистки Анны Сорокиной-Делви, которая в свою очередь придумала сама себя. А нас честно предупреждают, что только часть истории основана на реальных событиях, а вторая - вымысел.
Кратко: Вивиен Кент, проштрафившаяся журналистка вымышленного журнала "Манхэттэн", за которым прозрачно, хотя бы уже по фирменному шрифту, угадывается "Нью-Йорк", сосланная в редакционную "Скрайбирь" - угол, где доживают свой век старожилы, рвется написать статью об Анне Делви, обвиняемой в мошенничестве по куче статей и эпизодов - от неоплаченных номеров в дорогих отелях и прямо-таки угона частного самолёта до вытягивания крупных займов и инвестиций у солидных финансовых организаций. Последнее ей всё же не удалось - максимум, что она получила, это 100 тысяч долларов, но в целом её прожекты были одобрены, просто осторожная, а потому медлительная, американская система Больших Денег, очень долго согласовывала каждый чих. Вивиен - наш Гораций в путешествии по кругам этого не сказать, что ада, а, скорей, паноптикума.
Для суда главный, наверное, вопрос: Делви - мошенница на доверии (con artist - от confidence) или просто самозванка (imposter). Проще говоря, строила ли она схемы для личного обогащения или жила чужой роскошной жизнью, просто чтобы получить "всё и сразу".
Для публики загадка в том, как она при таких заурядных данных (в реальной жизни выглядела гораздо прозаичней и никакими особыми талантами, кроме запредельной наглости, не обладала) морочила голову нью-йоркской элите всех мастей. Вив же маниакально хочет найти точку, когда Анна стала такой. Она даже прокручивает версии от дочери беглого русского "олигарха", которого представляет бандитом из 90-х, до несчастной жертвы ксенофобии в школьные годы после переезда в Германию.
Хотя искать там нечего. Муж Вивиен сформулировал очевидное "Она просто социопатка", а сама Аннушка говорит, что всегда была неизменной, никакой эволюции личности не было. Да и долгие беседы с сидящей в тюрьме Райкерс наследницей несметных капиталов начинаются с предложения Вив: я дам тебе то, что ты хочешь, - сделаю тебя знаменитой. Так что на старте она понимала мотивы своей визави, а потом так увлеклась, что стала верить уже и в возможные тайные богатства и душевные глубины.
Шонда Раймс старается наделить Вивиен Кент чертами "журналистики, которую мы потеряли". Её одержимость на фоне беременности, а она носится от тюрьмы к светским тусовщикам на последних сроках и сидит редакции, подложив на стул полотенце на случай, если отойдут воды, её товарищи по Скрайбири как олицетворение олдскульного журнализма, эти детали и образы будто перекочевали из фильма 94-го года "Газета" ("The Paper"), в котором беременная репортерша за день до родов ввязывается в расследование, а став свидетельницей редакционного скандала со стрельбой, восклицает "Боже, как я по всему этому скучаю!".
В нынешней редакции нет ни огня, ни драйва, ни стрельбы, но в углу, где шуршат бумагами Вив сотоварищи, еще теплится жизнь, люди хотят делать профессиональную работу, а не писать сто первую заметку про "миту" или Меланью, про которых уже написали все много раз. Эти олдстеры - слабый голос профессиональной совести.
И в то же время посыл "вот такой должна быть журналистика" разрушается хотя бы тем, что Вив едет в Германию к родителям Анны уже после выхода статьи. Ключевая деталь в биографии Сорокиной - её реальное происхождение, с которого надо было бы начать, оказалась просто довеском к рассказам людей, которые сами толком о ней ничего и не знали. Не было ничего - ни денег, ни происхождения, ни тайны, просто усталые обыватели. Русские, да. Но не бандиты, не олигархи и не шпионы. Драматургически такой ход понятен - о реальных корнях женщины-загадки мы узнаем ближе к финалу. Но с житейской точки зрения это странная конструкция.
И совсем выпал даже не короткий лондонский, а парижский период Сорокиной, когда она интернила в журнале Purple, хотя в сюжете это упоминается. Мне кажется, что начало становления Немецкой Наследницы резонно было бы искать именно там. В этих лакунах сквозит какой-то американоцентризм - зрителю будет интересно лишь то, что происходило в Нью-Йорке, с небольшим отступлением на путешествия.
Но каким бы не был сериальный путь Анны Делви, и персонажи - адвокат Тодд, её полуподруги, Вивиен, - и сама Шонда Раймс, испытывают к этому холодному существу с немигающим взглядом симпатию и жалость. Они винят себя и друг друга за то, что та села на 12 лет (но вышла через четыре, а потом села за нарушение визового режима), считают себя чуть ли не предателями. Мотив их сожаления и раскаяния убедительно сыгран, но не очень понятен. Бедная девочка просто выживала в несправедливом мире? Грабила богатых, отдавала себе? При её талантах не могла выбиться в люди никаким другим путем? Эти тезисы по ходу действия каждый раз отметаются - нет, она просто социопатка. Может быть, главный вопрос сериала в этом - однозначно неприятная героиня вызывала даже не доверие у богатых, богатые от неё отвернулись, а жалость и сочувствие у среднего класса, у "людей" - адвоката, журналистки, девушки-консьержа, тренерши, стилиста. И в этом и разгадка, почему она так легко вошла в закрытые круги: социопат социопата видит издалека. Они там все свои, но они и съедят друг друга, если что. Люди с более сложной организацией, столкнувшись с такой черной дырой, начинают заполнять её своими эмоциями - добротой, сопереживанием, заботой, надеясь, что эта инвестиция вернется. Поэтому они не добираются до социальных вершин. И, конечно, ничего не вернется.
Для тех, кто читает только последний абзац: смотрибельно, Анна Кламски (Вивиен) и особенно Джулия Гарнер (Анна) прекрасно сыграли, в целом неглупо и неоднозначно, без прокламаций, от которых уже челюсть сводит, но немного неровно.
И настоящая Анна Сорокина (интересный акцент у неё):