| 8:41a |
чтение после чая
И все же среди этого апофеоза физиологии имелось одно поразительное
исключение, некий волшебный, освященный личным светом подвиг памяти. Мартин
помнил наизусть знаменитый "Словарь музыки и музыкантов" издательства
Гроув-пресс -- гигантский девятитомник, опубликованный в 1954 году; он в
буквальном смысле был ходячей энциклопедией.
Случилось это так. В какой-то момент состарившийся отец Мартина начал
болеть и не мог уже как прежде постоянно петь в опере. Большую часть времени
он проводил дома, слушая одну за другой пластинки из своей необъятной
коллекции записей вокального репертуара. В обществе тридцатилетнего сына --
единственного теперь слушателя и самого близкого ему человека -- он
просматривал партитуры и исполнял все свои старые партии, а также читал
вслух музыкальный словарь. Том за томом все шесть тысяч страниц огромной
книги оживали под звуки отцовского голоса и неизгладимо впечатывались в
бесконечно цепкую память неграмотного сына. И всю последующую жизнь в любой
цитате из словаря Мартин неизменно слышал голос отца -- каждое слово, каждый
факт были для него проникнуты чувством.
-- В чем дело? -- спросил я. -- Что не так?
-- Мне нужно петь, -- хрипло ответил он. -- Я не могу без пения. И дело
не только в музыке -- дело в том, что без нее я не могу молиться. -- И,
внезапно вспомнив, добавил: -- Музыка для Баха была механизмом веры;
"Словарь", статья о Бахе, страница триста четыре... |