ta6y's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Monday, October 11th, 2004
| Time |
Event |
| 3:27a |
чтение в пальто после двух таблеток андипала
Границы между искусством, математикой и индустрией должны быть разрушены. Человеческая мысль не разделена на сектора. Она охватывает все об-ласти. И искусство должно стать столь же точной дис-циплиной, как физика или химия.
Он был строг и последователен в работе, однако забы-вал о своих принципах в личной жизни. Он был женат на американке и заделывал ей ребенка каждый месяц
Чтобы избежать несчастья, он сам прерывал беременность средневековым способом, при помощи вязальной спицы. Нельзя сказать, что он привык работать с таким инстру-ментом, и поэтому довольно часто промахивался.
- Я больше не могу, - жаловалась Марион, его жена.
У нас нет денег, чтобы сделать это нормально.
Он производил операцию на кухонном столе, рядом с плитой, где в кастрюлях кипятились инструменты.
- Я ведь даже не прошу профессионального врача -
но хотя бы женщину, которая имеет хоть какое-то пред-
ставление об анатомии, - говорила она.
В 1920 году бедняжка приехала в Париж с портретом мужа кисти Модильяни . Она хотела продать его за тысячу франков, но в то время у нас с Голлем у самих не было ни сантима. Марион нужны были деньги на операцию: ее матка стала похожа на сито - Эггелинг так и не научился делать это нормально, несмотря на то, что регулярно тренировался. | | 4:43p |
бабье лето не дожило до начала отопительного сезона
я сижу как солдат наполеона под москвой-в пальто и шапке
и сочиняю экзистенциальное уравнение где фактор теплового благополучия равен коэффициэнту церебральной бодрости не делающей из мухи -аффектa | | 8:32p |
холод
и вечер
занимаются сексом
друг с другом
а я держу вместо свечи -свою сигарету
тлея молчанием вместе с пеплом еЯ | | 9:04p |
чтение возле маслянного обогревателя Funai
Мальро был странным человеком. У него обо всем на свете было свое мнение: о любви, религии и искусстве, причем он помещал каждый феномен в такой интеллектуальный контекст, который позволял ему смотреть на него со стороны и обдумывать, вместо того чтобы чувствовать. В голове у него был аналитический механизм. Устройство его ума напоминало мне Юнга: и тот и другой выстраивали концепции и схемы, охватывающие столетия. Если разговор заходил о страдании, Мальро был способен провести исторический анализ этого чувства, начиная с пятого тысячелетия до нашей эры в Китае, переходя к Индии, Древней Греции и заканчивая средневековой Европой... Но никогда ни слова о собственных чувствах и ощущениях. Он отказался от юности, любви и страдания. Запертый в своей гениальности, он мог жить только в нереальном абстрактном мире.
Всю жизнь он старался сотворить себе какой-нибудь образ и этим скрыть отсутствие прошлого. Он явился ниоткуда и не стремился ни к одной цели. Он просто очень хотел преуспеть, однако не знал, в какой области. Это был гений без определенной точки приложения способностей. И если его выбор в конце концов пал на литературу, то исключительно по причине отсутствия в литературе четких границ: там можно быть эрудитом или анархистом, лириком или циником.
- Я не собираюсь работать, - однажды заявил он Кларе.
Он имел в виду, что не намерен связывать себя, отказывается подчиниться системе и хочет играючи избежать подчинения социальным нормам и обязательствам. Деньги на жизнь он зарабатывал, играя на бирже, спекулируя книгами и произведениями искусства или развлекаясь изданием эротической литературы. Возможно, он исходил из положения, что умрет в юном возрасте и уже очень скоро спросить будет просто не с кого. В своих отношениях с обществом он позволял себе все. Он был неспособен к посредственности или низости, но был в высшей степени нахален и беззастенчив. Он без малейшего угрызения совести украл бы башни Нотр-Дам или золотой запас Франции. Это был персонифицированный тип аморального человека, до крайности увлеченного пышностью и яркостью бессмысленного поступка |
|