Так или иначе, лавджоевская модель вызывает серьёзные возражения и плохо соответствует фактам:
А) известным относительно антропоидов. У охотящихся видов самки могут и охотиться сами, почему не нуждаются в выпрашивании у самцов. Если они используют на охоте орудия, то этому же обучают этому потомство (особенно дочерей). Вообще складывается впечатление, что у обыкновенного шимпанзе и оранга по части изготовления орудий и передаче «культурных навыков» потомству самки превосходят самцов.
Собственно, сам «обмен еды на секс» у антропоидов напрямую не показан, до сих пор чисто гипотетичен, но есть непосредственные данные против. Прежде всего, они делятся лакомой пищей, мясом или фруктами, с каждым, кто достаточно настойчиво просит, а не направленно с теми, кого хотят трахнуть. Больше того, предпочтение при дележе оказывается «друзьям» разного пола, «дружба» между которыми у обезьян (включающая частое общение, пребывание вместе, взаимную поддержку, позитивные контакты, не-конкуренцию друг с другом и пр.) не только не перерастает в секс, но скорей исключает подобное перерастание. Особенно, как говорил, у шимпанзе и бонобо;
Б) реконструируемым относительно гоминид. Моногамия австралопитеков крайне сомнительна ввиду сильного полового диморфизма, всё-таки значимо большего, чем у современных людей и последующих видов гоминид. Моногамные виды млекопитающих мономорфны, тогда как половой диморфизм (т.е. различия между самцом и самкой по костяку и пр. морфологии) в ходе антропогенеза уменьшается, эта тенденция продолжается и у современного человека.