Воображаемые друзья Егора
Быть может, Егор для того только и решил освоить речь, чтобы рассказывать о своих воображаемых друзьях. До трёх лет он только лопотал, да время от времени невнятно называл отдельные предметы: "ва" означало "луна", "тлякляйль" -- ну, это понятно. О чём и говорить больше? Ну буквы знал, называл, я его надрочила. Почему-то была как ни в чём убеждена, что это очень важно, чтобы ребёнок как можно раньше знал буквы. Похоже, вся убеждённость, что мне божень_кой на жизнь была отведена, ушла в это вот. Вот. Зато в три года Егор резко начал вполне нормально формулировать иногда не самые простые идеи (хотя разобрать его речь посторонний человек ещё долго, конечно, не мог, да и я зачастую делала это не без усилия). И сразу мы стали узнавать о его друзьях.

Мы с Егором сидели на краю мостков, грели солнцем спины, болтали ногами в воде и смотрели. "Это Глустик", -- неожиданно сообщил Егор, указывая на водяного клеща, ярко-красной точкой проплывавшего мимо наших ног. "Он мой длуг". Я не нашла ничего умнее, как переспросить: "Говоришь, этот красный паучок -- твой друг?" "Да". "И его зовут Глустик?" "Да. Потому что он глустит". "Грустит?" "Да". "Тогда, может быть, его зовут Грустик?" "Да. Глустик". "И давно вы дружите?" "Да". "Ладно". Что тут ещё скажешь?
Через несколько дней Егор сообщил мне, что получил письмо от Глустика, и показал берёзовый лист. Я не смогла ничего прочитать, да и нехорошо было бы (хотя я раньше страсть как любила читать чужие письма). Я поинтересовалась настроением Глустика, всё ли он грустит. "Нет, уже не глустит". "Но имя он не собирается менять?" (что за идиотский и бестактный вопрос). "Нет". "Ты напишешь ему ответ?" "Наверное", -- сказал Егор и вдруг замялся. Выглядело будто он хочет ещё что-то сказать, но очень стесняется. Я продолжила расспрашивать, но так толком и не узнала больше ничего про Глустика.
В течение ещё пары лет Егор изредка говорил о новых письмах от Глустика, но больше ничего не показывал и никакой информации не сообщал. Я не настаивала -- секреты нужны. Я никогда не умела их хранить, а вот Егор мои, в том числе весьма серьёзные, хранит исправно. Если вдруг ты это читаешь, Глустик, спасибо, что научил Егора секретам!

Я не сразу обратила внимание на Фреда. Егор всегда упоминал его как-то вскользь, небрежно, и даже о самых впечатляющих его способностях говорил как о чём-то само собой разумеющемся. Представление о Фреде очень постепенно складывалось у меня из обрывочных сведений, пока наконец не сложилось вполне. Тогда Егор понял, что я поняла, и больше не рассказывал о Фреде, только время от времени подмечал его присутствие. О Фред!
Фред был регулярным участником и частым победителем автомобильных гонок, которые постоянно устраивал Егор. Как-то выяснилось, что он дракон. И дальше выяснялось то да сё. Что он бессмертен. Что он может превращаться в кого захочет. Может управлять погодой. Что он живёт в космосе. Он может находиться в нескольких местах одновременно. Он жил всегда. Вообще-то он везде. Вообще-то он может всё.
Порой Фреда можно было заметить в толпе, но я ни разу не увидела. На парад трамваев он явился в синей шапке. Кажется, там же чуть позже, когда сестрица Аня сказала: "Егор, ты наступил мне на ногу", Егор ответил: "Это не я, это Фред". А Аня только посмеялась. Понятное дело, Ане и так есть чем гордиться, а вот мне бы приятно было.

Любимейшим другом Егора был Эдик. Егор был без ума от Эдика. Мог говорить о нём бесконечно, да и говорил -- не заткнёшь. В первую очередь Эдику нравились вычурные машины и красный цвет. Я сразу представила его тем ещё жлобом. А дальше информации об Эдике посыпалось так много, что обрабатывать её было решительно невозможно.
Мама, услышав про Эдика, сказала Егору: "Я знаю только одного Эдика -- Лимонова. У твоего Эдика фамилия, случайно, не Лимонов?" Никто из нас не знал других Эдиков. А Егор уверенно ответил: "Да, Лимонов". "Он ещё партию основал и книжки писал?" "Да".
Бесконечные новости об Эдике были крайне противоречивы. Только что он уехал из Москвы -- и вот проезжает мимо нас на камазе по московской улице. Вроде он взрослый -- а вот и в садик ходит. Ну, машин у него -- тридцатиэтажная парковка не вместит -- это ладно, можно понять. Но по всему очевидно, что это вам не Фред какой-нибудь, чтобы превращаться и в нескольких местах. Эдик -- самый человеческий человек. Наконец кто-то сказал: "Такое ощущение, Егор, что ты говоришь о разных людях". "Да", -- без тени сомнения. "Есть много Эдиков. Эдик Лимонов, Эдик Апельсинов, Эдик Мандаринов, Эдик Яблоков, Эдик Арбузов, Эдик Палкин... И все они -- Эдик".
Эдик то, Эдик сё. И тут уже на регулярной основе: "Егор, нафига ты это сделал?" "Это Эдик". Сраный Эдик.

Добрый Невидим явился на эту вечеринку ближе к её завершению, но и засиделся, когда все уже разошлись. Его я наблюдала очень рассеянно. Добрый Невидим... он добрый. Разумеется, был и Злой Невидим, но он не был другом Егора, он просто был.
Егор неожиданно останавливается посреди деревенской улицы и тихо, медленно, значительно произносит: "Смотри. Видишь, пыль столбиком над дорогой поднялась? Так вот, когда ты видишь такой столбик пыли, знай: это проехал Невидим". "Добрый или Злой?" "Кто-то из них".

В какой-то момент я потеряла адекватность в отношении к этим делам. С Глустиком и Фредом мне было нормально, а вот с Эдиком ужиться я уже не смогла, он просто свёл меня с ума. Я стала воспринимать эти плоды детской фантазии как нечто неправильное, болезненное, мерзкое, безумное, богохульное, чудовищное, неописуемое... Вплоть до страшных совершенно ситуаций, когда я ору: "ТЫ ДОЛЖЕН ПОНИМАТЬ, ЧТО ИХ НЕ СУЩЕСТВУЕТ!!!" "НЕТ, ОНИ СУЩЕСТВУЮТ!!!" -- рыдает он в ответ. Пиздец.
Когда Добрый Невидим потеснил Эдика, я стала успокаиваться. Мы катались на лодочке где-то в Литве, Егор рассказывал про Доброго Невидима, и я вдруг сказала, поняв: "А ведь это, пожалуй, очень удобно -- иметь воображаемого друга". "Да. Между прочим, тебе, мама, тоже стоило бы попробовать". И я попробовала. Но у меня воображение хиленькое, так что я его слепила из того. Интересная история вышла. Но другая.

Туса незаметно рассосалась, когда Егору было шесть и он пошёл в школу. Мне кажется, эти персонажи просто-напросто обратились чем-то наподобие локальных мемов, и в этом виде по сей день обитают в окрестностях сознания Егора.
Но не только.

Едва Егор перестал говорить об Эдике, мама принялась, покатываясь со смеху, рассказывать, что Эдик нашёлся. Какой-то знакомый знакомых знакомых свалился откуда-то и прилип. В деревне ему у нас понравилось, стал всё время напрашиваться на дачу. И вот мама заливается: "Это он! Это он!" Шутит, но всё азартнее, и вот уже это какая-то постшутка. А я давлю лыбу, смотрю на маму и думаю: "Какая ты у меня хорошенькая, но до того местами глупенькая, что даже мне до тебя далеко".
Я познакомилась с Эдиком, когда он уже довольно крепко задружился с мамой. Что мне бросилось в глаза? Он ездит на очень вычурной красной машине. У него в спальне фотообои из мультика "Тачки". Он нихуя не молодой, но дохуя молодой. Ну хуй знает. Егор сначала сказал, что это не тот Эдик, но потом согласился, что тот самый.
Этим летом я рассмотрела Эдика получше, и под конец практически уверилась, что это человек пятьдесят в одном. И старец, и младенец, и нытик-юнец, и развесёлый молодец, и либертарианец, и имперец, и на гитаре игрец, и вообще не жилец. И все эти субличности сменяют друг друга калейдоскопически. Пиздец.

Мне очень интересно, какими нам повстречаются Фред и Глустик. Невидима мы и так постоянно примечаем по столбикам пыли.