| 1:28a |
...
Я в последние дни пишу так много (со вторника по субботу - ок. 50 хорошо обдуманных страниц) , что к вечеру уже совсем не остается сил писать в дневник. Пишу, значит, как бы через силу. но с удовольствием. Понятное дело, мазохистским:
Завтра иду выписывать лекарства бабушке [значит: невеселая встреча с местным нервопатологом и вкладывание 200 р. в бабушкину карту], потом - забирать посылку из Германии. Данила, кажется, прислал мне книги для работы.
Во вторник с утра состригаю гребешок и потом в швейцарское посольство, на собеседование к Leiter'у, который у них за стипендии [пришли формуляры] отвечает.
В среду встречаюсь с Н.Б., которая уже начала переводить свой кусок "Переписки Гёте с ребенком" [я, разумеется, еще не начал и до ноября вряд ли начну]. Попытаюсь убедить ее переводить еще один кусок. Заодно решим вопрос с [глобальной] книжкой про Бернхарда и с интервью Карбаускиса о том, как он понимает Бернхарда.
Еще ко мне в гости на этой неделе напрашиваются мои коллеги по работе.
В выходные встречаться с М.Т., которая едет в [мой любимый ] Бохум.
Все это, конечно, надо совместить с работой над дальнейшими комментариями для "Берлина" и проч. Правками, редактурой и проч. Еще надо перечитать "Ван Луня", желательно не только в переводе, но и в оригинале, а это значит, что придется встречаться с переводчицей, у которой моя книжка.
Вобщем, к концу следующей недели хотелось бы остаться в живых...
...
Мама позвонила только что [1:27!!!], сказала, что у них в Строгино жуткий туман, и что даже дороги не видно перед домом. Я сказал: ну все, как в фильме Карпентера, сейчас трупы в окно стучаться будут... |
| 1:37a |
Сегодняшний ливень напомнил мне об одном изумительном месте в Вертере. Я приехал домой и сразу же отыскал его:
"Мы подошли к окну, в стороне громыхало, и великолепный дождь пробегал порывами по земле, и самое освежительное благоухание поднималось к нам во всей полноте теплого воздуха. Она же стояла, опираясь на локоть, и взгляд ее пронизывал местность, она смотрела на небо и на меня, я видел, что глаза ее наполнились слезами, она положила свою руку на мою и сказала: "Клопшток!" Я погрузился в поток чувств, что излился на меня, как только она произнесла это слово. Я не мог вынести этого, склонился к ее руке и поцеловал ее, проливая блаженнейшие слезы. И вновь взглянул на ее глаза..." |