| 3:14a |
Вторник
Вечер в компании орущего младенца. Ор, похожий на любовные вопли котов , был слышен уже на дальних подступах к дому Д(2).
Д(2) уверял меня, что когда младенец свой, то крики совсем не раздражают, потом жена Д(2) показала мне ребенка и спросила, на кого он похож, но у меня плохо с воображением, я долго не мог определиться и наконец ответил, что на мартышку. На самом деле, сказала жена Д(2), он похож на Д(2), ангелочек! Блондинка же, губы и подбородок тоже папины.
Тогда я сказал, что я в младенчестве тоже был голубым блондином, но к шести годам многое изменилось, я имел ввиду, конечно, что я был голубоглазым блондином, хотел исправиться, но было уже поздно: ну, ну, сказал Д(2), укачивая ребенка, - надо же, как прихотлива природа! В то, что ты был блондином поверить уже, конечно, совсем невозможно, но вот голубым ты остался.
Потом ребенок наконец успокоился. Я даже взял его на руки и рассматривал, смотрел на сосуды под тонкой красной кожей на черепе, младенец вращал мутными глазами, моргал, причмокивал, принимался хныкать и как мне объяснили выпускал газы [от материнского молока].
На мытье и смену памперсов я уже не остался. [Потому что я почти каждый день меняю памперсы своей бабушке. [Она сегодня долго не могла заснуть, всё ждала приход магнитной бури.]]
...
Вчера на занятиях по ИМЛ. Говорю про Нордау, что мол, написал Вырождение, был важнейшим идеологом сионизма. Вижу, студентки [пришли все три], смотрят на меня вопросительными взглядами. Говорю: что такое? Не знаете, что такое сионизм?
-- Сионизм, сионизм, сионизм... Что-то такое очень знакомое, - отвечает мне одна. |