| 1:55a |
Д(2) путает фобии с комплексами. Я ужинал у него сегодня, его жена укладывала дочку спать, пришла к нам и выключила почти весь свет на кухне; мы сидели в полутьме; она говорит, что свет мешает ребенку засыпать, сказал Д(2), но на самом деле это какие-то ее фобии, сказал он, у моей жены очень странные фобии. [Но у меня, наверное, тоже были бы фобии, если бы мой муж забывал мое имя.]
Гуляли с ребенком. Пошли к реке, Д(2) закаляется. Уже смеркалось. Он разделся и я смотрел на его веснушчатые плечи. В воде плавала одинокая утка. Откуда-то прибежали две собаки: рыжая и черная с белым, захотели поймать утку, бросились к ней, но утка отлетела подальше, собаки поняли, что ни за что не поймают ее, и стали, брызгаясь, гоняться друг за другом. От Д(2) очень хорошо пахло. Потом он пошел в воду, а я стоял с коляской и разговаривал с его ребенком. [Вообще, засыпающие младенцы такие смешные, будто под кайфом.] Когда мы возвращались, стало уже холодать, и Д(2) сказал, что ему нужны перчатки, потому что у него мерзнут руки когда он гуляет по вечерам.
...
Про похмелье. Под утро я ушел от petits amis в другую комнату. А там оказалось неуютно: шумно [было слышно как пели сверчки] и холодно, поэтому я решил, что не буду больше спать, пошел в ванную, спросони смотрел на себя в зеркало, рассматривал свое невыспавшееся лицо, всматривался в намечающиеся морщины и прыщики на лбу и не мог понять, старый я или еще не очень, так и не решил; думал, что мало спать вредно, но ведь больше не засну; думал, что мне совершенно не с кем поговорить, когда плохо –– унизительные моменты самокопания и жалости к самому себе перед зеркалом. Но долго это не продлилось, разболелась голова и пришлось искать таблетки от головной боли; а после уже ни о чем и не думалось. |