untergeher's Journal

Среда
Приехал знакомый француз из ассоциации любителей мемуаров. Он читал мою книжку и поэтому подарил мне на новый год футбоку с надписью о том, что самое важное в жизни это смерть. Но футболка оказалась мне велика и поэтому я подарю ее на новый год отцу.
Мы ходили по винзаводу и разговаривали о смерти – о чем же еще разговаривать с французом, любителем мемуаров? Вчера француз был в Третьяковской галерее и видел прекрасные рисунки, изображающие Хлебникова на смертном одре. Вы знали, что последним словом Хлебникова было да? Интересно, говорил француз, как он его произносил да? или да! или дааааа......
Мне очень интересны последние слова разных людей, сказал француз.
Последними словами Равеля были я бабочка, распахните окно. Это ведь очень интересно. У Равеля правда было ну... расжижение мозгов, как у Ленина, сказал француз, он ведь ударился головой и с каждым годом его мозги становились все жиже и жиже, от этого иногда он даже забывал как писать музыку. Потом, правда, снова вспоминал.
У Равеля был дом в Биарицце и он любил плавать в океане, и часто ходил к океану один. Однажды он ушел и долго не приходил и все стали бояться, как бы с ним чего не случилось, и пошли его искать и увидели, что Равель лежит в воде на спине, забыл как плавать, плачет, и пытается вспомнить как плавать. Вот как это бывает при ражжижении мозгов, сказал француз.
В Москве ужасно, сказал француз. Столько машин, я бы не хотел здесь жить. Летом было хорошо, а сейчас и в метро душно, но никто даже не снимет свою верхнюю одежду и такие люди, ну, совсем не разнообразные, ужасная серая масса.
Потом мы говорили о блогах и я сказал что блоги, конечно, это то, что европейская цивилизация искала с середины XVIII в. и теперь нашла: идеальный медиум самолюбования.
Потом я приехал домой и лег спать. На винзаводе нет ничего интересного, кроме школы стилистов: немного говноvanity посреди говноискусства (в основном).