Честно говоря, уже изрядно надоели постоянно муссируемые мифы «голодомора», пропагандируемые не только людьми, мягко говоря, не владеющими информацией, но и государственными служащими высокого ранга, а то и облеченных погонами, которые ОБЯЗАНЫ знать правду. Судя по всему, они ее знают, поскольку все документы находятся в архивах, к которым означенные личности имеют доступ. А нам просто врут. А если не знают, тогда стоит поднять вопрос о профессиональной пригодности этих госслужащих, кормящихся за наш с вами счет.

Что касается периода голода 1932-33 годов, упорно именуемой официозной украинской пропагандой «голодомором», то одним из наиболее распространенных мифов являются тотальные репрессии по отношению к сельскому населению, которое чуть ли не взбунтовалось против государственной политики хлебозаготовок, так что пришлось проводить тотальные зачистки «карательными» подразделениями ОГПУ – НКВД.

При этом, несмотря на то, что публикаций непосредственно по голоду – более чем достаточно (качество этих публикаций – это отдельная песня), очень мало публикаций, исследующих деятельность органов госбезопасности в этот период [1], особенно по Украине. Между тем, деятельность органов госбезопасности УССР на этот период должна была быть четко увязанной с голодом, что, кстати, однозначно видно при анализе документов из фонда 42 Государственного архива Службы безопасности Украины [2].

Большинство материалов по данному периоду должны были проходить по линии Секретно-политического отдела (СПО) ГПУ. Действительно, в архивах есть документ, содержащий данные об арестованных ГПУ УССР по операции на селе по линии СПО на 1 января 1933 г. [3]. Согласно этим документам, за период с начала операции по 01.01.1933 было арестовано 19224 человека [3], однако подсчеты Никольского дают несколько отличную цифру – 19347 [4]. Из них 8145 – по групповым делам.

Согласно документальных данных арестовано было:
Разворовывание и разбазаривание– 6396 (33%)
Антисоветская агитация – 6196 (31,9%)
Саботаж и сопротивление хлебозаготовкам – 2838 (14,6%)
Участие в кулаческих повстанческих организациях – 844 (4,6%)
Церковно-сектанская контрреволюция – 738 (3,8%)
Вредительство в колхозах – 451 (2,3%)
Террор и поджоги – 400 (2,1%)
Искривления в работе соваппарата – 322 (1,7%)
Побеги из ссылок – 322 (1,7%)
Украинская контрреволюция – 294 (1,5%)
Разворовывание колхозного имущества – 267 (1,4%)
Массовые выступления – 19 (0,1%)
Другие – 310 (1,3%)

Таким образом, миф о массовых крестьянских восстаниях не выдерживает никакой критики, даже если учитывать вместе массовые выступления и повстанческие организации (интересно, а какая часть из них была непосредственно связанна с политикой на селе, а какая – с диверсионной деятельностью заграничных спецслужб и контрреволюционных организаций), то арестованные по ним составляют менее 5%.

Более того, треть всех дел относится к банальнейшему бардаку, творившемуся на селе (разворовывание и разбазаривание), и относить эти дела к политике хлебозаготовок может ну очень пристрастный человек. С другой стороны, руководство государства этот бардак расценивало как серьезное государственное преступление и разбиралось с ним соответственно.