| Народно-эмпирическая социология |
Jun. 29th, 2014|03:37 pm |
( продолжаю отсюда - "Век фанариотов" - http://waspono.livejournal.com/119582.html )
Сначала немного из любимого автора. О чём речь поймёте быстро, уважаемый читатель.
Одним словом, как ни изворачивался Колчерукий, дело его принимало опасный оборот. На следующий день его уже не вызывали к товарищу из райцентра.
[...]
То, что придумал Мустафа, было замечательно простым. Прибывший из райцентра был абхазцем, а если человек абхазец, то, будь он приехавшим из самой Эфиопии, у него найдутся родственники в Абхазии.
Оказывается, ночью Мустафа тайно собрал у себя местных стариков, угостил, а потом с их помощью тщательно исследовал родословную товарища из райцентра. Тщательный и всесторонний анализ ясно показал, что товарищ из райцентра через свою двоюродную бабку, бывшую городскую девушку, ныне проживающую в селе Мерхеулы, состоит в кровном родстве с дядей Мексутом.
Мустафа остался вполне доволен результатом анализа.
С этим козырем в кармане он прошагал мимо Колчерукого в правление. Говорят, когда Мустафа сообщил об этом товарищу из райцентра, тот побледнел и стал отрицать свое родство с бабкой из Мерхеул и в особенности с дядей Мексутом. Но капкан уже захлопнулся. Мустафа только усмехнулся на его отрицание и сказал:
-- Если не родственник, зачем побледнел? Больше он не стал говорить, а спокойно вышел из помещения.
-- Как быть? -- спросил Колчерукий, увидев Мустафу.
-- Потерпи до вечера, -- сказал Мустафа.
-- Решайте скорей, -- ответил Колчерукий, -- а то у меня рука совсем высохнет от этой повязки.
-- До вечера, -- повторил Мустафа и ушел. В сущности, товарищ из
райцентра, не признав родства с дядей Мексутом, нанес ему смертельное оскорбление. Но дядя Мексут сдержался. Он ничего никому не сказал, а только поймал свою лошадь и уехал в Мерхеулы.
К вечеру он вернулся на мокрой лошади, остановился у правления и дал поводья все еще ждущему своей участи Колчерукому. Председатель стоял на веранде и курил, глядя на Колчерукого и окружающую природу.
-- Взойди, -- сказал председатель, увидев дядю Мексута.
-- Сейчас, -- ответил дядя Мексут и, прежде чем взойти, сорвал с руки Колчерукого повязку и молча запихнул ее в карман. Говорят, Колчерукий так и остался с рукой на весу, как бы все еще сомневаясь и не принимая смысла этого символического жеста.
Дядя Мексут положил перед товарищем из райцентра желтое и готовое рассыпаться в прах свидетельство о рождении мерхеульской бабки, выданное нотариальной конторой еще дореволюционного Сухумского уезда.
Увидев это свидетельство, товарищ из райцентра, говорят, еще раз побледнел, но отрицать уже ничего не мог.
-- Или тебе бабку поперек седла привезти? -- спросил дядя Мексут.
-- Бабку не надо, -- тихо ответил товарищ из райцентра.
-- Портфель с собой возьмешь или поставишь в несгораемый шкаф? -- еще раз спросил дядя Мексут.
-- Возьму с собой, -- ответил товарищ из райцентра.
-- Тогда пошли, -- сказал дядя Мексут, и они покинули помещение.
В этот вечер в доме дяди Мексута устроили хлеб-соль и все обмозговали. На следующее утро в доме дяди Мексута, после длительного обсуждения, мне лично была продиктована справка на русско-кавказско-канцелярском языке.
[...]
Справка обсуждалась руководителями колхоза с товарищем из райцентра. Кочерукий внимательно слушал и требовал перевести на абхазский язык каждую фразу. Причем он несколько раз уточнял формулировки в сторону завышения своих, как я теперь понимаю, социальных и деловых достоинств.
Особенно бурные споры вызвало место, где объяснялась его колчерукость. Колчерукий стал требовать, чтобы записали, что он пострадал от пули меньшевистского наймита, ссылаясь на то, что ранивший его князек впоследствии удрал с меньшевиками. Товарищ из райцентра хватался за голову и умолял быть точным, потому что он тоже отвечает перед своим начальством, хотя и уважает своих родственников. В конце концов подобрали такую формулировку, которой остались довольны все.
Справка сочинялась так долго, что, покамест я ее писал своим
колеблющимся почерком, выучил наизусть. Составители попросили меня громко зачитать ее, что я и сделал выразительным голосом. После этого они дали ее переписать секретарю сельсовета. Вот что было сказано в справке.
"Старик Шаабан Ларба, по прозвищу Колчерукий, которое он получил еще до революции вместе с княжеской пулей, впоследствии оказавшейся меньшевистской, с первых же дней организации колхоза активно работает в артели, несмотря на частично высохшую руку (левая).
Старик Шаабан Ларба, по прозвищу Колчерукий, имеет сына, который в настоящее время сражается на фронтах Отечественной войны и имеет правительственные награды (в скобках указывался адрес полевой почты). ...
( Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 2) )
Здесь цитирование прервём. Не без сожаления: автор любимый. Читать и цитировать могу бесконечно.
Но, по-моему, и так ясно.
Некто, проживающий на дальней национальной окраине Империи, чем-то перед ней провинился. Не важно реальна ли вина, наказание могло быть вполне реальным и суровым в те стальные времена.
И нужна правильная бумага, которая закроет дело. Вся вертикаль власти в любой империи как раз и опирается на "первичные документы" (не только, но очень в том числе).
А представитель вертикали ещё вплетён и в горизонталь :) В сетку внутриэтнических родственных связей. Двойная у него получается идентичность: Империи и этноса. Сочетать приходится.
Вот и сочетал :)
Империя получила верный документ и оставила виноватого ("виноватого"?) в покое. Документ, составленный на понятном ей языке.
Представитель "вертикали" выказал все видимые признаки лояльности. Остался её верным членом. С перспективами на повышение ...
Не в накладе осталась и "горизонталь" :)
Гений Мустафы состоял в умении воссоздать сетку родственных связей. Чтобу потом этой сеткой зацепить нужного человека. Нужного в данном случае.
В другое время и в другом месте персонажи окажутся другие, как и "правильная бумага".
Справка для торговли на колхозном рынке.
Хороший аттестат "об окончании" (о сдаче ЕГЭ :) ), чтобы поступить в вуз в самой столице Империи.
Анкета для приёма на хлебную должность.
Вообще для "постановки на учёт" где-либо. Где со временем блага выдадут. Тем, кто на учёт сумел встать.
И т.д.
И вовсе не обязательно - "бумага". Иногда звонка телефонного достаточно. В нужную точку. (Помните эффектную сцену в исполнении Ерёменко-младшего из "Бригады"? Про ночной телефонный марафон по записным книжкам с номерами. С яркой концовочкой: "Отмазал!" )
В этом деле не форма главное. Главное - сеть связей. В которую могут быть вплетёнными не только "товарищи из райцентра". Хоть министр, хоть академик с маршалом.
Национальных окраин у большой Империи много.
Соответственно - и сетей.
Чья сеть плотней/разветвлённей, "того и тапки" :) Главные. Остальным достанутся тапки помельче.
Кто не вплетён, будет вовсе "босиком". В крайнем случае - в лаптях и кирзачах ...
Этническая горизонтальная сеть, ясное дело, не единственная из возможных. Зато этот механизм один из самых древних.
PS
... и склонный с течением времени разрастаться из "горизонтали" вполне себе в "вертикаль". Вертикаль, никакими "свободными" выборами и рынком не предусмотренную. Что нисколько не мешает её существованию. Наоборот даже - маскировка удобная!
|
|