: Кое-что новое в "Органоне"
Скрупулы. Александр Мальцев. Окно
Когда мы переезжали, я, наверное, так и не успел с ним попрощаться. Но и потом мне казалось, что оно никуда не делось, и всегда остаётся со мной. Иногда, когда я потом приходил в гости к семье моей тёти (они после нас там жили), то подходил к нему за занавеску, и глядел на него. Оно меня, конечно, помнило. На подоконнике уже стояли какие-то необязательные растения и вообще всё было немного не так, как ему нравилось. Но я не мог сказать тёте, зачем там надо сделать всё, как было раньше: взрослые не понимают таких вещей. А потом они тоже переехали, и там поселились какие-то другие люди. Не знаю, ладят ли они с окном. Хотя, наверное, ладят: оно такое доброе, с ним нельзя не поладить. Нужно только быть к нему внимательным.
Опыты. Василина Орлова. Русский остров, 3 часть путевых записок.
В Гродековке я делал "неграв". Техника такая. Там живет один человек… Верхняя часть тела при ходьбе двигается, а руки плетьми, висят вдоль туловища, только ногами перебирает. Дом сжигает по частям. Топит свой большой дом… домом: сначала мебель, забор, крыльцо, затем наличники. Дошло до паркета и балки на чердаке. Последний раз, когда я там был, он жил на кухне. Так ведь жизненное-то пространство сужается… Теперь и не знаю, где живет…
Критика. Мария Скрягина. Сны сменяются послесониями: Улицкая и Иличевский
Вспоминая о своей вине за расстрел двух человек в белорусской деревне, Даниэль вопрошает: "Что я сделал тогда?" И отвечает: "Еще одного святого для Господа, вот, что я сделал…" Отправить безвинного человека на смерть ради спасения других - это так теперь "делают" святых? Или Даниэль имеет в виду себя - оказавшись на службе в гестапо, солгав для спасения собственной жизни, он прошел путь праведника и ложь была не зря? Как это все сомнительно.
Скрупулы. Александр Мальцев. Окно
Когда мы переезжали, я, наверное, так и не успел с ним попрощаться. Но и потом мне казалось, что оно никуда не делось, и всегда остаётся со мной. Иногда, когда я потом приходил в гости к семье моей тёти (они после нас там жили), то подходил к нему за занавеску, и глядел на него. Оно меня, конечно, помнило. На подоконнике уже стояли какие-то необязательные растения и вообще всё было немного не так, как ему нравилось. Но я не мог сказать тёте, зачем там надо сделать всё, как было раньше: взрослые не понимают таких вещей. А потом они тоже переехали, и там поселились какие-то другие люди. Не знаю, ладят ли они с окном. Хотя, наверное, ладят: оно такое доброе, с ним нельзя не поладить. Нужно только быть к нему внимательным.
Опыты. Василина Орлова. Русский остров, 3 часть путевых записок.
В Гродековке я делал "неграв". Техника такая. Там живет один человек… Верхняя часть тела при ходьбе двигается, а руки плетьми, висят вдоль туловища, только ногами перебирает. Дом сжигает по частям. Топит свой большой дом… домом: сначала мебель, забор, крыльцо, затем наличники. Дошло до паркета и балки на чердаке. Последний раз, когда я там был, он жил на кухне. Так ведь жизненное-то пространство сужается… Теперь и не знаю, где живет…
Критика. Мария Скрягина. Сны сменяются послесониями: Улицкая и Иличевский
Вспоминая о своей вине за расстрел двух человек в белорусской деревне, Даниэль вопрошает: "Что я сделал тогда?" И отвечает: "Еще одного святого для Господа, вот, что я сделал…" Отправить безвинного человека на смерть ради спасения других - это так теперь "делают" святых? Или Даниэль имеет в виду себя - оказавшись на службе в гестапо, солгав для спасения собственной жизни, он прошел путь праведника и ложь была не зря? Как это все сомнительно.