| |||
|
|
Сегодня в почте, завтра на книжной полке По слухам, русский язык умрет. Не исключено, что это произойдет в ближайшие год-два. Такие, во всяком случае, иной раз слышишь прогнозы. Однако, в молодой бурнокипящей прозе есть все зародыши, чтобы на простерилизованной (вдруг) планете русской литературы вновь и вновь зарождалась, как ни в чем не бывало, разнообразная жизнь, вставала на свои кистеперые конечности и брела в чащи хвощей. И там уже, с плоскими стопами и плоскими ногтями, они, незнакомые нам, новые люди (со вшитыми чипами? искусственными глазами? гребнями вдоль хребтов?) будет топтать тропки по по всей бывшей топонимике, заново отстраивая когда-то важные города, никому уже не известные под прежними названиями. Но возведут всю карту: от Гоголя до Сорокина. Такое чувство. Анатолий Туманов, наиболее неленивый читатель "дебютовского" самотёка из группы, связанной с "Органоном", открыл специальный блог для рецензий на прочитанное: narrata_refero@lj. * Данте, - взгляд гостьи упал на книгу. - Хороший парень, но реализма не хватило. Ад… Что он мог знать про ад, если не жил в моем подъезде? * Вон, Иисус, дитя еще, за бабочками гоняется и смеется переливисто. Сколько счастья в смехе этом, счастья безмятежного. Мария сидит прихорашивается - красавица, любо-дорого взглянуть! Петр добродушен сегодня, на лице улыбка - всех в рай впускает. * — Я ничего не понял, — прошептал Адриан. Доминик грустно улыбнулся: — Многочисленное повторение в присутствии свидетелей одних и тех же молитв, строгие посты, многократные паломничества и пожертвования, и это при полной конфискации имущества, лишении гражданских прав и наследства до третьего поколения. Причём, малейшее несоблюдение предписанного сулит новый арест и более суровое наказание. * Блюдет себя Игорь Георгиевич строго. Сморкается только в уборной, ногти не грызет, ест обязательно с ножом и вилкой, и держит их правильно, у него всегда есть при себе носовой платок, даже, если говорить начисто, два: один для собственного, так сказать, пользования * Подари счастье себе и своему мужу, бывшему до этой секунды самым дорогим для тебя человеком. Через секунду я займу его место в твоей жизни, потесню любовь в твоем сердце новым, доселе неизведанным тобой чувством, которое укоренится в тебе прочнее любого другого" ~ Я бы, замечу, не стала издеваться. Ни над чем. На мой взгляд, точны замечания Туманова, как правило, обрамляющие цитаты, в том числе приведенные. К примеру: "Некий В. К. без паспортных данных шлёт нам одностраничный файл с расширением ".doc" содержащий одно единственное предложение: "Железные сопли превратились в электрический сон. Заплеснившие звуки раскололись; Пластмассовый дым беспощадно забивал ржавые гвозди в элементы резинового крематория; В подвале среди консервных банок и манифестов пропитанных кровью, выросла зелёная травка". Конечно, мы привестсвуем подобный лаконизм, хотя и написанный аршинным шрифтом, но справедливость предписывает нам за этакую психоделическую тривиальность послать В. обратно в эту самую полную соплей летаргию, где он не проснётся вовеки". Будучи ровесником рецензируемых, Туманов может себе позволить обходиться с ними невежливо. Хоть повторяю ему: "Нельзя ль понежнее!" Куда нежнее, отвечает. |
||||||||||||||