veniamin
Витте на холере 1892; сбежавшие суки — губернаторы и врачи; холера — российская эндемия.  
12th-May-2020 03:58 am
Оригинал взят у veniamin1
в
Витте на холере 1892; сбежавшие суки — губернаторы и врачи; холера — российская эндемия.

Витте на холере 1892; сбежавшие суки —
губернаторы и врачи; холера — российская эндемия.


Значит так, а не иначе, ебёна Люлька-Пердюлька! Все три тома "Воспоминаний" интереснейшее чтение. Но читать их желательно со знанием русской истории и с пониманием того, что такое был Витте.
То есть, как сказал в Рейкьявике Рейган Горбачёву: "Довияй, но пьёвияй!". Горбачёв, между прочим, неожиданно ответил моментально и остроумно" "Вы это на каждой встрече говорите!" Все
журналюги захохотали и Рейган тоже выдал его фирменную голливудскую улыбку простого американского парня, типа честного шерифа на Западе. ХА-ХА-ХА!!! То что Витте сказал об Александре III и
студентах просто благожелательный пиздёж об императоре, который его поднял на самый верх. О Николае II, который вышиб его из правительственной обоймы, Витте был совсем других мнений(sic)
Александр III был охуенно реакционный алкаш, одной из главных задач которого, было бухануть с его собутыльником, генералом Черевиным, так, чтобы царица не усекла. Потому что можно было
получить на орехи. У Черевина, начальника охраны(коменданта дворца. Его по-разному именуют) Александра III, была даже, как в кино, — вроде я правильно помню — полая трость, куда он заливал бухало.
Александр III сказал об еврейских погромах, что хоть это не очень хорошо, но его сердце радуется когда бьют жидов. Такой же был подонок как и бразильский Мишка-пиздорванец.
У вас нет впечатления, что Люля поддала острым носочком лодочки Мишке под жирный зад и поэтому тупой и недоразвитый мудозвон приземлился в Бразилии? Комменты открыты для всех уважаемых
анонов, просвещённых клонов и лучших в мире отечественных гондонов. Пишет Витте настолько бесталанно, что аж непонятно в чём дело, но инфа, оценки и описания современников бывают
очень интересные.
Справедливости ради скажем, что Андрей Дмитриевич Сахаров тоже достаточно бесталанно написал "Воспоминания". Но, по приказу сучьего "поэта" Андропова, у него два или три раза
ГеБешные вонючки спиздили "Воспоминания" и ему снова приходилось писать с самого начала. АГА. По-новой! Вы бы нашли в себе силы? Конечно же, это был подвиг духа.
Понимая, что Царь будет счастлив, если агентам Охранки удастся спиздить ещё не опубликованные "Воспоминания", Витте запрятал основной вариант его мемуаров в провинциальном французском банке
под первой фамилией одной из его жён(забыл какой). Охранка обыскала не только его дом в Петрограде, но и его виллу во Франции. Во время войны такие усилия! Царь остался разочарован. Нихуя
толкового не нашли. Через пару дней после смерти(28 февраля{ст. стиль} 1915) Витте
в Ставку к Царю приезжал Морис Палеолог, французский посол и сказал: "Поздравляю Ваше
Величество с избавлением от такого опасного врага"(по памяти). Царь был счастлив, пригласил посла отобедать и не умолкал на эту тему.
Вот такой хуйнёй были заняты его недоразвитые самодержавные мозги.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что через два года, — возможно день-в-день,— Российская Империя накрылась широким медным тазом Царицы Александры. Когда Витте стал первым российским
председателем Совета министров Николай II по секрету написал мамашке, что он не читает всё, что ему подаёт Витте, а даёт сукиному сыну Трепову. А уж Трепов докладывает ему коротко и ясно.
И таким образом он, Николай, свободен. Но он ей сказал, что это секрет. А Трепов ему не только докладывал, что хочет Витте, но и конечно же предлагал свои решения. Так они правили
государством. Это письмо от 14 янв.(ст. стиль) 1906 года к вдовой Царице имеется в свободном доступе в РУнете.
Холера была русской эндемией. Как попала с востока, так и не уходила, с небольшими перерывами. На Волге холера крутилась почти всегда. От холеры, которую описывает Витте, на следующий год
умер Пётр Ильич Чайковский. Не вздумайте прислушиваться ко всяким эпатажным вариантам вплоть до того, что Чайковского убили Романовы. Такой хуетой суки зарабатывают на белый хлеб с чёрной
икрой. У Пушкина случилась Болдинская осень, потому что холерные заслоны не впускали в Москву, к невесте. Вот он и ждал в Болдино снятия холерного карантина. Гиляровский попал на холеру на
Волге, когда ходил бурлаком и сразу после.
Где-то, кажется в Википедии, есть приличная статья о холере в России.

Витте Сергей Юльевич
Воспоминания. Том 1 ГЛАВА 13
Поездка на холерную эпидемию. Вторичная женитьба


Наступила весна 1892 года и на Волге всюду появилась холера. Холера проявилась еще в 1891 году летом, но не сильно; в 1892 же году она значительно усилилась.
Как то раз, когда я пришел с докладом к Государю, он сказал мне, что желал бы, чтобы я поехал на Волгу посмотреть, какие меры принимаются там против холеры, принимаются ли все нужные меры, при этом Государь прибавил:

- Так как вы самый молодой министр, то я на вас и возлагаю это поручение.

Кроме того, это касалось, главным образом водяных сообщений и железных дорог, т. е. того, что находилось в моем ведении, как министра путей сообщения.
Но мне были даны Государем Императором общие полномочия.
И вот я поехал на холеру, взяв с собою секретаря; в Самаре я прихватил еще с собою проф. Павловского (Проф. Павловский был профессором Киевского университета), который еще раньше был командирован правительством на холеру, как один из руководителей медицинского персонала. По Волге проф. Павловский все время со мною и ездил.
Прежде всего я поехал в Самару, конечно останавливаясь по несколько часов в различных местах, где холерные случаи проявлялись более или менее интенсивно. Приехав в Самару, я остановился там на два дня.
Конечно, когда я уезжал на холеру, то знакомые доктора указывали мне целый ряд различных средств, чтобы уберечься от холеры. (В то время в России к холере не так еще привыкли, как теперь в последние годы). Между прочим известный доктор бурят - Бадмаев - дал мне какие-то порошки, чтобы я принимал их всегда во время пищи. Но я эти порошки не принимал.

Приехав в Самару, я, конечно, прежде всего поехал во все больницы, госпитали и приемные покои. Тогда я в первый раз видел подолгу массу холерных больных, причем меня поразило то обстоятельство, что все эти больницы и приемные покои были на руках медиков студентов, совсем не было видно докторов. На мой вопрос: отчего это происходит, отчего доктора отсутствуют? - мне объяснили, что часть докторов в отпуску, а многие доктора уклоняются от лечения этой болезни, боясь ее. Все мне заявляли, что больше всего больные обязаны студентам, которые лечили и ухаживали за больными с крайнею самоотверженностью.
Конечно, всех этих молодых людей я очень обласкал; был с ними особенно ласков.
Когда я вернулся утром с осмотра больниц домой (я остановился на вокзал жел. дор. в царских комнатах), то не могу скрыть, что прежде всего я полз в ванну (которая была приготовлена с сулемой) и усиленно мылся; затем приказал моему человеку особенно дезинфицировать мое платье. Вообще впечатление осталось у меня очень неприятное, потому что мне приходилось очень подолгу бывать в больницах у холерных больных, трогать их и разговаривать с ними. Конечно, это не могло не произвести на меня известного нравственного действия.
Первые дни, по приезде, мне все время хотелось мыться в ванне, дезинфицировать платье и так далее. Садясь есть, я первое время всегда мыл руки, но все эти предосторожности я принимал только первые дни, а потом что значит привычка - я так свыкся со всем этим, что никаких предосторожностей больше не исполнял, приходя из больницы, прямо садился есть, не умыв руки и т. д. Все прошло совершенно благополучно. Единственно, что я исполнял, это не ел, по совету проф. Павловского, фруктов, вообще не ел ничего сырого. Кроме слабого чая ничего не пил, причем этот слабый чай готовился нам в бутылках, так что мы вместо вина или воды пили все время этот слабый чай - просто как холодное питье.

Из Самары я спустился по Волге до Царицына; остановился в Саратове. В Саратове я осматривал также все больницы, приемные покои. И там на меня произвело впечатление то же самое, а именно почти полное отсутствие докторов, все лежало на руках молодых людей - медиков, - студентов последнего или третьего курса.
В Саратове еще меня удивило то обстоятельство, что Саратовский губернатор не счел нужным, как обыкновенно это принято, встретить министра на пристани. Вообще в Саратове я так и не видел губернатора; мне сказали, что он где-то отсутствует, причем как раз в Саратове за несколько дней до моего приезда происходили так называемые холерные беспорядки, т. е. невежественная толпа взбунтовалась против докторов, обвиняла докторов в том, что они нагнали болезнь, советовала не слушаться докторов и не принимать никаких средств. В конце концов, толпа гналась за лицами, которые подавали медицинскую помощь. Так что, например, один доктор спасся только случайно, благодаря тому что влез на пожарную каланчу и пробыл там целую ночь - иначе толпа его бы растерзала.
Затем я остановился довольно надолго в Царицыне. Там картина была еще более удручающая. Когда я вышел на пристань, то увидел несколько трупов только что умерших, еще не убранных. На пристани же находился один доктор и какой то полицейский. С этим доктором я объезжал все больницы. На мой вопрос: где же находится начальство и другие доктора? - сопровождавший меня доктор ответил: что все доктора или в отпуску, или уехали. Таким образом только один этот доктор находится в городе, даже студентов было мало, а большею частью, при больных были только сестры милосердия.
Когда мы с доктором подъехали к главному холерному бараку, то нас встретила со слезами сестра милосердия; она начала что-то шептать доктору, который был несколько смущен. Я поинтересовался узнать, о чем она ему шепчет, и доктор сказал следующее:



- Вот какой несчастный случай произошел. Когда мне сказали, что ваш пароход подходит, я, боясь, что вас никто не встретить, поспешил на пристань. Уходя, я взял из аптеки флакон и сказал, чтобы такому то больному дали столько то капель: а он, - говорит, - скончался... Такое несчастье случилось. - (Доктор был очень смущен). - Я вместо одного лекарства дал другое... дал карболовой, кислоты и, говорит, больной принял... это был, говорит, и без того тяжелобольной и, пока я был на пристани - он уже скончался в ужасных страданиях (Доктор этот, встретивший меня в Царицыне, оказался железнодорожным доктором, почему он и находился в Царицыне в то время, как все остальные доктора разъехались).
Насколько я мог, я их успокаивал, старался их утешить. Но на меня этот случай произвел тяжелое впечатление, главным образом потому, что он ясно доказывал, в каком виде находится повсюду это дело, и то, что не было достаточного количества медицинского персонала.

Из Царицына я по железной дороге проехал в Нижний Новгород. Дорогою я останавливался на нескольких станциях, но там собственно холерных случаев не было.
Когда я приехал в Нижний Новгород, то там в это время губернатором был генерал Баранов...
Вот в Нижнем Новгород, я и застал его. Когда я приехал в Нижний Новгород то, - как мне, потом передавали, - Баранов хотел надо мною подтрунить, подсмяться. Поэтому он сейчас же предложил мне свои услуги, взял меня в свой экипаж и начал целый день таскать по всем больницам, где пришлось сидеть около больных, разговаривать, соприкасаться с ними, желая видеть, как я буду трусить, и по этому поводу немножко надо мною посмяться, Но это Баранову не удалось, именно потому, что я начал свое путешествие не с Нижнего Новгорода, а приехал туда уже совершенно закаленный, привыкший ко всем этим картинам, так как я начал с Самары и только под конец придал в Нижний Новгород, в противном случае я доставил бы ему удовольствие видеть меня в некоторых случаях несколько смущенным и растерянным. Но теперь сколько он меня ни таскал, картины, которые я видел, уже не производили на меня впечатления, так что, в конце концов, Баранов сознался сам своим приближенным, что напрасно он все это делал, так как, очевидно, меня ничем ни смутить, ни обеспокоить он не может. Я должен сказать, что во время моего пребывания в Нижнем Новгород я видел Баранова очень деятельным; вообще он был единственным губернатором, который действительно принимал живое участие во всем этом бедствии и оказывал влияние на ход эпидемии (Ни в Самаре, ни в Саратове ничего подобного не было.).
Одним словом, он был действительно распорядительным губернатором и население поэтому относилось к нему с доверием и благодарностью.

Когда я совершал эту поездку, то все время доносил Императору Александру III о том, что мне приходилось видеть. Нужно сказать, что когда Император Александр III вступил на престол, он довольно скептически относился к студентам, так как он вступил на престол, окровавленный кровью Его Отца, - смерть которого произошла вследствие царившей тогда смуты и несомненно, во всех этих выступах, как всегда, принимала участие, что весьма естественно, университетская молодежь. Вследствие этого, конечно, Император Александр III не мог питать особого расположения к студентам.
И вот именно мои донесения пробудили в нем чувства благородного, хорошего и человека, и монарха. Когда я вернулся в Петербург, то имел счастье слышать от Императора Александра III следующее:
Император сказал мне, что был счастлив получить от меня донесения о таком благородном самоотверженном служении русских студентов, что благодаря этому у него к ним повернулось сердце; что прежде он к ним относился скептически, а теперь, действительно он видит, что эта молодежь едва ли не самая честная и благородная часть русской интеллигенции.


Вениамин
This page was loaded Mar 29th 2024, 1:23 pm GMT.