Из библиотеки Кротова
ГАВРИИЛ КРОТОВ
ТРИ ПОКОЛЕНИЯПерепечатано с рукописи, выполненной на школьных тетрадях, выпущенных в первом квартале 1959 года. Всего 262 листа, 19 тетрадей.
В начале августа состоялось областное совещание педагогов-отличников и педагогического актива. Каждое выступление захватывало внимание какой-нибудь отраслью педагогической работы. Но вот председатель объявил:
- Слово передается завпеду Песчаневского дiтбудинку т. Калабалiну.
Калабалин? Где я слышал эту фамилию?
На сцену вышел плотный, коренастый мужчина, но свое тело он нес юношеской легкостью и даже каким-то кокетством. Говорил он необычно остроумно, играя своим набором интонаций о необычной организации коллектива.
Он упоминал Горького и Макаренко не как цитаты, а как живое воспоминание, живую связь с этими людьми. Говорил он резко, о вещах, непривычных для педагогов - о педагогическом такте и педагогическом возмущении, вообще о педагогических эмоциях. Он признавал за собой право возмущаться, а не быть бесстрастной фигурой, не повышающей голос ни в каких случаях жизни. Нет, дети должны видеть в педагоге человека, которого одно радует (подчеркните радость), другое возмущает (не скрывайте своего возмущения). Один из районных методистов высказал свое порицание методам Калабалина, назвав его метод грубым, унижающим достоинство советского ученика, и даже жестоким.
В защиту Калабалина выступил Горовой:
- ...я промолчу и не буду говорить о нападках на Семена Афанасьевича. Его методы необычны и просто непонятны тем, кто воспитан на педагогических добродетелях. Но не промолчу, когда говорят о жестокости Калабалина...
И он рассказал историю из жизни Калабалина.
В детколонию, где директором был Калабалин и коллектив был уже налажен, послали из детприемников небольшие группы детей и те, попадая в здоровую бодрую среду, быстро принимали весь быт. Но попал один подросток, который привык быть главным в блатной среде. Здесь он не надеялся организовать детей по-своему, но решил протестовать, проявить свою независимость, а, следовательно, героизм. Но и героем его никто не признавал. Люди даже не возмущались его выходками, словно он был не человек, а нечто дикое, неохваченное человеческим умом.
На виду у всех он камнем разбивал окно, но Семен просил позвать завхоза и вставить стекло, словно его разбило ветром или градом.
И вот однажды, когда Калабалин вышел во двор колонии, этот паренек схватил двухлетнего сына Семена Афанасьевича и несколько раз ударил его ножом в грудь. Ребенок умер моментально. Ребята кинулись к пареньку, который стоял с ножом у стены, но Семен остановил их.
- Не троньте! А ты, дурак, брось нож! Иди в мой кабинет и жди меня.
Паренек ушел в кабинет. Семен пришел в кабинет только на второй день.
- Ты ел? Дежурный, принесите две порции второго и чая. Принесли кушанье.
- Ешь!
- Спасибо, я не хочу.
- Ну, жри, говорят. Няньчиться еще с тобой.
После того, как паренек поел, Семен спросил:
- Ну что же делать будем?
- Передавайте меня в УР.
- Дурак ты, а я ведь считал тебя за умного человека. Передам я тебя в УР, сядешь в тюрьму и закончишь свое блатное образование. Сына я не верну. Согласен заменить мне моего сына? Да! Только всей душей ты длжен заново родиться и стать человеком. Кем бы ты хотел быть?
- Я мечтал учиться на летчика.
Мальчик был усыновлен Семеном и стал летчиком.
Поместите фото Семена с его воспитанником.Вот какой получился человек из этого убийцы. У кого из педагогов нашлась бы такая выдержка?