10:43 am - ...вкусы и интересы евреев, милиционеров, кавказцев, чиновников, негров, педерастов...
...вкусы и интересы евреев, милиционеров, кавказцев, чиновников, негров, педерастов...
2009-09-24 Константин Крылов, частное лицо
...вкусы и интересы евреев, милиционеров, кавказцев, чиновников, негров, педерастов и прочих хорошо сплочённых групп нужно учитывать...
Кое-что антисоветское
К вопросу о названии одного пищевого заведения
Политика — это когда слова превращаются в дела. Нет, даже не так: когда публично сказанные слова превращаются в публично сделанные дела.
В этом смысле у нас в Эрефии политики нет. Потому что дела у нас делаются тихо, без слов и даже без объяснений. Наши хозяйки там наверху, в стратосфере, все дела тихохонько решают, а какие — непонятно.
На низ давится дешёвая пропаганда плюс сериалы и петросян в качестве смазки, чтоб в рот лезло. «И это будет вечно начинаться» — во всяком случае, так думают те, кто наладил эту машинку.
На таком фоне абсолютно любые проявление хоть чего-нибудь политического — когда чьи-то слова вдруг вызвали реальные и понятные последствия — воспринимаются как нечто безумно интересное и ужасно интригующее. Люди собирались, разговаривали, потом, скажем, написали какую-то бумагу — и вдруг из этого что-то реальное вышло. Дом построили, например. Или, наоборот, собирались строить, а не стали. Или хоть вывеску какую-нибудь сменили. Тоже ведь событие.
Кстати о вывеске. На днях в столице нашей благообразной страны случилось именно такое происшествие — у одного едального заведения поменяли вывеску. Поменяли не просто так, а по политическим мотивам. Отчего произошёл немалый гевалт, и всё ещё идёт.
История такая. На Ленинградском проспекте напротив гостиницы «Советская» стояла забегаловка-обжорка с шашлычатиной. Стояла она там испокон веков, то бишь с конца пятидесятых. Народ прозвал эту самую забегаловку «антисоветской».
Надо сказать, что слово «советский» или «советское» в позднем СССР было стёрто до полной потери смысла. «Советским» называли абсолютно «всё наше». Был в ходу, например, лозунг: «советское — значит лучшее!», причём речь шла о товарах народного потребления. «Советскими» были также писатели, учёные, и даже просто люди — «советские простые». Вот эти-то советские простые люди, а не какие-нибудь злобные засланцы вражьих сил, обозвали невинное в политическом смысле заведение. Потому что стояла она напротив гостиницы, и потому что к пристрастию соввласти всё метить своими названиями — как кот метит квартиру — народ относился с иронией. Ну рябило у народа в глазах от всякого «ленинского», «октябрьского», «комсомольского», и, конечно, «советского».
Ничем более, кроме прозвища, шашлычная примечательна не была. Даже диссиденты там не собирались, вопреки новейшей мифологии.
Потом взметнулись вихри перемен, началось бурление, а потом и Софья Власьевна дала дуба, хоть и крепка была. Шашлычная, как и всё на Руси, стала объектом имущественного интереса. Помещение несколько раз переходило из рук в руки (говорят, там даже был салон красоты для нетрадиционалов), пока уже в наши дни, местечко не прикупили под очередной кабак. Поскольку же в Москве кабаков и без того хватает, решили сыграть на названии. И официально поименовали это место «Шашлычной Антисоветской».
Ну, назвали и назвали. У нас, кажется, власть сейчас официально антисоветская, Солженицын в школьной программе и адмирал Колчак в национальных героях.
Тем не менее, через какое-то время городским властям поступила жалоба, подписанная районной ветеранской организацией. Жалоба была на то, что название оскорбляет чувства ветеранов, которые не за то кровь проливали. Подписано письмо ни кем иным, как товарищем В.И. Долгих, к которому каждый человек, заставший советскую власть живой и относительно здоровой, испытывает особые чувства: он всегда упоминался в конце всяких перечислений высокопоставленных товарищей: «…Долгих, Зимянин, Русаков». Никто не знал, кто все эти люди, разумеется — просто оседало в голове, что они есть.
Так вот, этот самый волшебный Долгих, оказывается, пережил Софью Власьевну, и до сих пор ещё мужик крепкий. Он, значит, и направил жалобу.
Власть, обычно малочувствительная к духовным нуждам граждан, на этот раз отреагировала бурно. Префект Северного округа Москвы, г-н Митволь, защитник природы и вообще человек деятельный, заявил, что очередную годовщину Великой Победы наш город-герой Москва встретит без «Антисоветской» шашлычной. После чего начал давить на владельцев заведения, требуя, чтобы они «поучили историю» и не оскорбляли чувств.
Почему вдруг Митволь так озаботился чувствами ветеранов — вопрос интересный. Одни думают так, другие — этак. Истину знает лишь Бог. Но факт есть факт — Митволь пообещал с названием разобраться и таки разобрался.
Владельцы, естественно, возмутились, начали писать «письма про тесто» (как это называли во времена не столь отдалённые), общественность тоже взбурлила. Ну как же — вот она, политика! Вот оно, живое дело!
Среди прочих, по теме высказался некий г-н Александр Подрабинек. Который, имея доступ к страницам «Ежедневного Журнала» и такой отличный повод для высказывания, излился в ненависти к советским ветеранам как таковым, а также ко всем «строителям и защитникам советского режима» — противопоставив им тех, кто «сражались против коммунистов в лесах Литвы и Западной Украины, в горах Чечни и песках Средней Азии», ну а пожаловавшихся ветеранов поименовал «вертухаями и палачами». В общем, текст получился настолько злобным и гадким, что скрутило даже тех, кто советский режим, в общем-то, и сам недолюбливает. Поддержка же единомышленников и особенно единоплеменников Подрабинека только добавила страстей.
Я не буду спрашивать, почему г-н Подрабинек в своём замечательном эссе напал именно на ветеранов, не удостоив ни единым дурным словом г-на Митволя и московских чиновников. Понятно, что поносить Митволя Подрабинек не будет по целому ряду соображений — начиная от прагматических и кончая нацсолидарностью, с которой у Подрабинека и Митволя, слава Б-гу, всё в порядке.
Точно так же понятно, почему г-н Подрабинек готов облобызать чеченских или литовских головорезов, прощая им даже всезашкваривающее сотрудничество с Гитлером, но никогда не вспомнит добрым словом русских людей, воевавших против советской власти — да хоть тех же Деникина с Колчаком, не говоря уже о каком-нибудь Краснове, который «сами понимаете»… В общем, тут и в самом деле говорить не о чем. Человек по природе своей предсказуем, либеральный интеллигент предсказуем абсолютно. «Чего ещё ждать».
Я лучше порассуждаю немного о такой странной вещи, как правосознание.
Есть общее мнение, что в России «нет уважения к закону». Некоторые додумываются даже до того, что законы в России плохи, так что уважать их как-то и не получается. И в самом деле: сложно ведь уважать то, что не вызывает уважения.
Можно, однако, копнуть ещё глубже. Законы в России плохие именно для того, чтобы их не уважали — причём не только плохие законы, но и законность как таковую. Чтобы плевались при одной мысли об уголовном кодексе, а само слово «правосознание» воспринималось исключительно как что-то глумливое. «Это всё обман начальский».
Начальство, однако ж, не из дураков состоит. Им того и надо, чтобы люди не верили в права и не хотели никаких прав. Тогда они останутся бесправными даже в том случае, если начальство ослабнет и не сможет давить по-старому. И оно сможет отлежаться, набраться сил, после чего снова начать давить. Как это, собственно, произошло в девяностые: кровососы отлежались, отожрались, и снова принялись за давилово.
Между тем, правосознание — самая что ни на есть простая штука. И начинается оно не с изучения УК или даже Конституции, а с простых ответов на простые вопросы. Из которых главный вопрос — «кто виноват».
Вот и давайте устроим небольшое практическое занятие по этому предмету.
Итак, есть ситуация с шашлычной. Напоминаю диспозицию: некие люди открыли заведение, назвав его «шашлычная Антисоветская». Другие люди написали на них жалобу городским властям. Власти, в свою очередь, начали давить на владельцев заведения, чтобы они поменяли название — и, в общем, этого добились.
Заметим — ситуация воспринимается обществом как ненормальная, иначе бы о ней не писали. А ведь пишут и говорят. Ненормальная ситуация — значит, кто-то в ней виноват.
Итак, кто виноват?
Начнём с обвинений в адрес ветеранской организации. Что плохого совершили ветераны, обратившись к городским властям с жалобой?
Начнём со стороны закона. Всякий имеет право обратиться к властям с жалобой на что угодно. Даже на зелёных человечков. Жаловаться — это естественное и неотменимое право любого человека. Другое дело, будет ли рассмотрена его жалоба. Есть, впрочем, небольшое количество жалоб такого сорта, которые власть просто обязана рассмотреть — например, если кого-то ограбили. Но и любые другие жалобы подавать не зазорно, не так ли?
На это мне скажут, что не жалоба то была, а публичный донос. А доносить — это плохо.
Ну, разберёмся.
Слово «донос» имеет два значения. Во-первых, донос — это донесение до начальства каких-то тайных сведений. В данном случае ничего тайного не было — шашлычная себя активно рекламировала именно в качестве «Антисоветской». Во-вторых, в тоталитарных государствах «публичный донос» — это ситуация, когда некто берёт на себя функцию обвинителя какого-нибудь врага государства, чтобы создать видимость частной инициативы там, где на самом деле имеется воля государства. Тогда ветеранов нужно обвинить в том, что они исполняли злую волю городских властей — наверное, всё того же Митволя, который их каких-то соображений решил попиариться. Что говорит о ветеранской организации не очень хорошо, но ведь обвиняют-то их не в этом, не так ли?
Есть и третий вариант. Бывают такие жалобы, которые на самом деле являются угрозами. Системы «сделайте так, как мы хотим, а не то». Обычно такие жалобы подают те, у кого есть некие возможности. Неудивительно, что они рассматриваются в первую очередь.
Именно в этом подозревают ветеранов их обвинители. Что они — страшная группа давления, которая, дескать, вынудила московских чиновников со скрежетом сердечным оторвать три буквы от названия кабака.
Что ж, давайте проведём небольшой мысленный эксперимент.
Представьте себе, что какие-нибудь предприимчивые люди открыли напротив Московской Хоральной Синагоги пельменную «Антисемитская», с большим выбором блюд из свинины.
Как вы думаете, что будет с предприимчивыми рестораторами? Хорошо ещё, если они не получат неиллюзорный срок по 282-й статье. Причём, подозреваю, при полнейшем одобрении г-на Подрабинека и всех прочих защитников свободы. Потому что в ЭТОМ вопросе ОНИ не шутят.
Если вам таки не нравится еврейский вопрос — та ни вопрос, поставим другой. Вообразите себе неподалёку от какого-нибудь УВД питейное заведение под названием «Дохлый мент». Долго ли оно простоит, и что будет с его владельцами? Впрочем, боюсь, что и ресторан «Честный мент» тоже не долго проживёт, поскольку такое название сильно оскорбит чувства влиятельной социальной группы.
Мы привыкли, что вкусы и интересы евреев, милиционеров, кавказцев, чиновников, негров, педерастов и прочих хорошо сплочённых групп нужно учитывать. Заметим, эти люди заслужили такое право только тем, что они сильны. А ветераны, как бы к ним не относились, по крайней мере воевали. Может, их чувства, даже не самые лучшие, заслуживают хотя бы сравнимого уважения?
Особенное же недоумение вызывает тот факт, что г-н Подрабинек, проклинающий ветеранов, взывает к неким «антисоветским ценностям» и поминает диссидентское движение, к которому сам принадлежал.
Напомним. СССР было принято ненавидеть за то, что он был несвободным обществом. Это было вполне справедливое обвинение — со свободой в Советском Союзе и в самом деле были напряги. В частности, та самая свобода жаловаться в инстанции, как родные, так и международные, в этой стране была очень ограничена. На некоторые вещи было жаловаться «просто нельзя».
Так вот. Поборники свободы должны помнить, что свобода — это свобода, в том числе, и для людей, вам лично неприятных. Это, кстати, и ограничивает безудержное свободолюбие: не следует защищать те права, которых ты не признаёшь за своими врагами.
Диссиденты это, кстати, понимали, по крайней мере некоторые. Кстати, реальный, а не пропагандистски раздутый авторитет правозащитного движения в СССР был связан именно с тем, что они это понимали. И, например, сочувствовали и пытались как-то помочь попавшим в советские тюрьмы коммунистам, угодившим за решётку за излишнюю приверженность идеям раннего Маркса или позднего Троцкого. Хотя коммунистов вообще-то терпеть не могли, и поделом.
Поэтому. Ветераны имеют право отстаивать свои интересы, как они их понимают. Такое же, как те группы населения, которые уже выбили себе привилегии.
А вот к кому можно и нужно предъявлять претензии — так это к тем, кто, собственно, осуществлял давление на владельцев заведения. То есть к московским властям.
Нет, не за то, что они приняли сторону ветеранов. А исключительно за то, что они откровенно, ничего не скрывая, обратились к абсолютно противозаконным методам давления на хозяев «Антисоветской». Попросту говоря — их застращали, со словами «замучаем проверками», «напустим налоговую», «не дадим жить», «кто тут хозяин». Интересно, что всё это говорилось практически открыто, без всякого стеснения, как будто так и надо.
Это не значит, что не существует законных способов давления на частных лиц.
Ну вот хотя бы: если б та же ветеранская организация, скажем, организовала бы постоянный пикет около «Антисоветской», а г-н Митволь регулярно вставал бы в эти ряды с плакатом, это было бы абсолютно законное действие. Которое, кстати, и в самом деле отпугнуло бы известную часть публики — не всем ведь хочется ходить кушать и развлекаться мимо пикета…
Столь же законным был бы выкуп заведения у владельцев — сильно подозреваю, что городские власти вкупе с ветеранским советом могли бы наскрести по карманам нужную сумму. После чего устроили бы в бывшей «Антисоветской» бесплатную столовую для малоимущих, или музей орхидей — это уж хозяйская воля…
На худой конец можно было бы провести районный референдум. Это уже не совсем законно, но где-то на грани: если нельзя решить вопрос переговорами сторон, следует звать народ — пусть народ рассудит. Далеко не всегда он рассуждает правильно, зато вину в таком случае он берёт на себя. «Так решил народ» — аргумент не самый сильный, но уж всяко лучший, чем «так решил Митволь».
Да, кстати. Меня могут спросить — а сам-то я что думаю? Ну что ж. Мне лично название «Антисоветская» нравится. Во-первых, потому, что оно народное, я его ешё от дедушки слышал, а свой народ и своего дедушку я люблю и уважаю. Во-вторых, я отношусь к советской власти скорее плохо, чем хорошо, и чувства почтенного г-на Долгих мне глубоко чужды. В-третьих, люблю разнообразие. По мне, так и «Антисемитскую» было бы неплохо открыть — хотя бы чтобы внести толику остроумия в изрядно надоевшую тему.
Но при всём том митволинг и подрабинечество вызывают у меня примерно одинаковые чувства. Чума на ваши оба дома.
