|
 У лампы накаливания есть особый проводок-предохранитель, который не даёт лампе взорваться, если он достаточно тонкий. По той же архитектуре выстраивается космос обывателя на предмет «власти». По сути диспозитив, но практика его выстраивания, как правило, императивна.
Ну, во-первых, в ситуации серьёзного кризиса, когда власть становится не способной выполнять минимальные свои обязательства перед населением, необходимо визуально симулировать наличие некоего «народа», являющегося де «субъектом власти». Для этой цели всегда под рукой должны быть козлы-провокаторы харизматики, способные организовать уличную массовку или т.н. «волнения», и их необходимо предварительно заколдовать пакетом «репрессий». А как иначе? Не будем наивными: если уж в Иране «волнения» организовывались сверху, то и природа Киевского «майдана», очевидно, из той же серии.
Во-вторых, за персональным «аватаром власти» скрывается живой человек, безусловно, и ему тоже нужен голос, в отличие от той роли-высказывания, маркируемой собственно аватаром, авторство которого априори коллективно. А потому, этому коллективному «политбюро» необходим трикстер. Как минимум, для выстраивания дистанции между нарративами аватара и той личности, чьё изображение помещено на юзерпике. Трикстеру можно всё, но его высказывания отсеиваются по принципу валидности для оценки, в первую очередь, «непопулярных решений», а также помогает создавать шум в качестве оперативного мероприятия информационного прикрытия на тот или иной момент и © удержать рыбу на глубине. Это, в-третьих.
( Read more... )
|
Каждому времени – бог.
Основной особенностью русскоязычных «интеллектуальных» текстов, пожалуй, можно считать обилие цитат. То есть русскому мало, когда ему демонстрируют масло. Русскому непременно нужно то самое Масло_Масляное™, что вошло в поговорку. То есть в диалоге читателя с писателем должен быть обязательно третий, кто «держит свечку». Иначе – будешь выглядить дураком, когда вдруг окажется, что тебя просто водили за нос. Поэтому в Сраной нет ни литературной критики, ни музыкальной журналистики, ни журналистики вообще, способной адекватно рефлексировать на те или иные события. Никто не хочет говорить от первого лица. И когда 20 тыщщь подростков выходят на митинг, власть помалкивает совсем не потому, что её чем-то задела эта акция. Для неё – не факт, что этот митинг вообще состоялся.