zhdanov_vaniok's Journal

"Чертово колесо" против "Иронии судьбы"

Почему советский народ любил смотреть «Иронию судьбы, или с легким паром»?

И почему советский народ годами смотрел этот фильм с придыханием несмотря на то, что каждую фразу каждый зритель уже помнил наизусть?

Да потому что «Ирония судьбы» - это жутко антисоветский фильм.
Фильм о том, как скованные одной цепью разрывают привычный уклад совковой жизни (ясли-детсад-школа- прием в октябрята, пионеры, в комсомол, в партию - работа – дети – внуки - гроб).

А еще «Ирония судьбы» – безумно сексуальный фильм (кстати, Рязанов вспоминал недавно, что решил пригласить Брыльскую, посмотрев «Фараона» Ежи Кавалеровича, где весь фильм она предстает перед зрителем обнаженной).

«Ирония судьбы» - ужасно сексуальный фильм (хотя как бы «в СССР секса нет»). Порыв страсти – и всё на хуй! Весь привычный уклад советской жизни летит в тартарары. Рушатся судьбы, расстраиваются свадьбы. И всё – ради любви, которая не терпит подмены никаким эрзацем типа «стерпица – слюбица».

Чё это я вдруг про «Иронию судьбы» вспомнил?

Да вот посмотрел надысь, в пятницу, «Чертово колесо» на РТР.

Казалось бы, то же самое. Даже более чем. Если в «Иронии» любовь медленно вызревает на протяжении фильма, то здесь случайная мимолетная встреча мгновенно приводит к взрыву. Вспышка безумной страсти, бурный роман…

Но – все не так! Всё не так, ребята!

Злой рок преследует страстно влюбленных, возвращая их в русло семейных ценностей путинского режима, которому нужны стабильные семейные отношения и часто рожающие женщины. И это понятно: дрезденскому фюреру нужны солдаты, ибо за Южной Осетией последуют бои у станции Лозовая, освободительный рейд за остров Крым (как в новелле Германа голландского "Москва 2008", см.: Герман Голладский, "Дом, который построил Пу", Проддолжение новеллы Германа Голландского. Москва-2008: дом, который построил Пу"-).

Многое в «Чертовом колесе», снятом, правда, крайне неряшливо, с необязательными московскими пейзажами, напоминало «Иронию судьбы».

Во-первых, такая же пара: врач – учитель.

Во-вторых, такое же бегство в Ленинград, простите, уже в Петербург, хоть и с Ленинградского вокзала.

Но – бегство несостоявшееся. В операционную привозят Гошу, чуть не погибшего в автокатастрофе друга главного героя (хирурга столичной клиники). Мобильник в операционной отключен, а героиня стоит под дождем на площади Трех вокзалов, ей говорят, что номер недоступен и она обреченно возвращается в семью, ибо возвращаться теперь больше некуда.

Надо ли говорить, что после тяжелой операции наш герой, который должен был лететь на какой-то симпозиум в Питер (такая у нег была «отмазка»), тоже возвращается в семью.

- Ты не уехал?

- Гоша чуть не погиб! – честно отвечает вернувшийся супруг.

Наконец, финальная сцена, когда героиня (школьная учительница) бежит навстречу возлюбленному, спотыкается, что-то падает ей под ноги со стремянки вечно ремонтирующейся школы, она призадумывается на мгновение и понимает, что бежать навстречу любви НЕ НАДО.

И героям в путинской России уже не до любви. Опомнившись, они возвращаются к воспитанию детей. Им не до любви, ибо они по самое не могу упакованы джипами, мебелями, дорогими хорошо обставленными квартирами в центре Москвы по обе стороны от чертова колеса в парке Горького.
Куда им бежать от такого счастья? От счастья счастье не ищут.

И само чертово колесо становится метафорой какого-то черта, дьявольского искушения, от которого герои в конце концов бегут, как, извините за тавтологию, черт от ладана. Бегут рожать детей, получать семейный капитал и снова рожать.

И это понятно. Россия с колен подымаецца, ей солдаты нужны, сражаться за станцию Лозовая.

Посмотрел я «Чертово колесо», и как-то грустно стало. Даже фильм о безумной любви ложится под концепцию управляемой сурковской демократии.

Как-то очень уж незаметно мы вернулись куда в более тоталитарное общество, чем то, что было во времена СССР. Просто размер кухни увеличился до размеров пространства ЖЖ, где можно говорить, что хошь. Властям похуй, ибо кухонные разговоры не оказывают ровным счетом никакого влияния на общество.

Это как БЕЗБУМЛИТ в Гвардейском союзе писателей у Владимира Войновича. Помните, было такое управление безбумажной литературы в романе «Москва 2042»?

Current Mood: apathetic