ЧСВН Неделю назад я имел разговор с участковым. "Профилактическая беседа", что называется.
Столкнулись во дворе, здрасте-здрасте, а, это ты, экстремист (мы с ним
уже общались "за экстремизм" два года назад), а я к тебе собирался зайти на днях, ну а что, заходи.
Зашел.
— У тебя тут это (роется в бумагах), "неповиновение законным требованиям сотрудников", 19.3 КОАП, да? А в прошлый раз — 20.2, ага.
Он про это знает, про 19.3. А я (формально) еще нет: меня ни на суд не позвали, ни постановление суда не прислали, а суд больше месяца назад прошел, как я случайно выяснил.
— Ага, - говорю, — неповиновение. Из подземного перехода вышел, меня взяли и унесли. У меня на лице, наверно, неповиновение было написано.
— Ну вот мне списки прислали, всех обхожу, беседы провожу. Ну ты же понимаешь, у нас такое государство, его же так не прошибить...
Через пару минут мы с ним договорились, что не будем друг друга лечить, тем паче у меня на коленях младенец Федорстепаныч подскакивает и тоже всячески неповинуется.
— Ну, в общем, я вот что хотел сказать, — начинает он подводить разговор к тому, что считает главным в разговоре.
Но человек-то он не самый плохой, и это главное ему говорить неприятно, потому подводит он к этому главному долго и неловко. Минуты две подводит.
— Ты понимаешь, у нас такое государство... в общем, такие вещи все фиксируются и никуда эти списки не деваются. И вот потом могут аукнуться, не тебе — так детям. Соберется вот он на госслужбу, — на младенца Федорстепаныча показывает, — а его забракуют из-за таких вот записей про тебя.
Сперва я утешился: видно было, как ему этого говорить не хотелось.
Потом я разозлился: но ведь он же это выговорил. Вслух, мне в лицо, глядя на меня и младенца Федорстепаныча.
В форме и при исполнении, от имени государства.
Несколько дней чесал в затылке, потом снова его встречаю.
Подошел.
— А вот это, про детей, про члена семьи врага народа — это ты сам придумал или у тебя методичка какая есть для проведения таких "бесед"?
Очень я расчитывал, что методичка. Это бы его хоть чуть-чуть — но реабилитировало.
Хер там, а не методичка.
— Да я ж по-человечески, просто предупредить тебя хотел. У нас вот одного не повысили из-за того, что у него там с родственниками что-то не то было, да и вообще часто такое бывает...
То есть ему даже в голову не приходит, что шантаж судьбой детей — это адовый пиздец. В Беслане было что-то подобное.
— Ну если вдруг это все всплывет в судьбе младенца Федорстепаныча — так это ему только в плюс будет, я думаю.
На том и разошлись.
Не, не пугает.
Злит.