| 3:37a |
Могуч и язык
Младенец Федорстепаныч овладевает, как негр преклонных годов, самым великим и могучим.
Обстоятельно и неторопливо.
Фразы строит тщательно.
- Пойдем гулять?
- Пойдем гулять не будем.
- Давай на горшок?
- На горшке посидим не будем.
Или
- Пойдем гулять?
- Пойдем гулять пойдем.
- Перчатки наденешь?
- Перчатки наденешь не будем, в руках пойдем.
Когда среди суеты вдруг удается зафиксировать эти конструкции и понять, откуда они берутся - мир становится прекраснее.
Потому что "пойдем-гулять" - это (целиком) глагол в инфинитиве, и тогда "пойдем гулять не будем" конструктивно ничем не отличается от "есть не будем".
Ну а "в руках пойдем" - ясно же, что если не в перчатках - то в чем? В руках, само собой.
Слово "спасибо" до последнего времени означало "на, возьми". Протягивает вещь и говорит "спасибо". Выглядит элегантно, как если в гардеробе отдает трость: "Примите... благодарю вас"
На самом деле оно образовалось явно от того, что когда у него просили что-то отдать (краденый телефон или найденую на улице гадость) - говорили "спасибо". Он перехватил это слово со смыслом "возьми".
С личными местоимениями вообще треш и паника, каждый раз, когда младенец их употребляет - мне нужно несколько секунд, чтоб провести вычисления.
"Я понесу", говорит младенец. Я вычисляю: он еще не называет себя "я", подобную фразу он слышал от меня, начит "я" в его фразе - это я, а не он, следовательно, мне сейчас надо будет что-то нести (возможно - его самого)
Местоимения "ты" пока в его словаре нет, когда появится - я сойду с ума, наверно.
Но и без того младенец становится социально опасен: вынимает мозг всем, у кого он есть, в радиусе до пяти метров.
Если мальчик слышит слово-триггер - мальчик начинает читать стихи.
"Стало темно" - это триггер на "Краденое солнце": мальчик начинает воспроизводить его с начала и до конца - но до конца не стиха, а книги, которую мы читаем и в которой после "Краденого солнца" еще и "Федорино горе" и еще всякое, а Чуковский писал длинно и с удовольствием.
Со словами-триггерами "пятки" или там "трамвай" - понятно, приходит Хармс и посредством младенца вываливает на окружающих ПСС своих детских стихов (в строго установленном порядке, согласно нашей книжке, стих про пирог идет строго перед стихом о псе и булке, и никак не наоборот).
Ну и так далее. Репертуар широк, и самое ужасное то, что в репертуар входит и проза - а там уж совсем неизвестно, когда и как сработает триггер.
Остановить декламацию нельзя, невозможно чисто технически.
Сегодня попытался сбить младенца с толку: младенец декламировал (третий раз за двадцать минут) "Краденое солнце", я ему в параллель рассказывал про не менее им ценимую даму, сдававшую багаж.
Хрен там, он ни в слове не сбился. Не то медитация, не то магнитофон. Но на магнитофон не особо похоже - он соучаствует в том, о чем рассказывает. С чуйством, со слезой.
Особенно когда Бармалей, например.
Или когда "Разбойники! Воры! Уроды!" в Житомире.
Единственный способ сменить тему - что-нибудь спеть.
Отдельно ценится красноармейская кимовская из "Бумбараша" "Ничего-ничего".
Про Дуню с сарафаном тоже (куплет про "рассукина сына таракана" мы пока не выучили, впрочем).
В планах - выучить "Наплевать" из того же "Бумбараша" и "Коричневые брюки" Ивасей.
Репертуар же надо расширять. |