| |
[Apr. 25th, 2010|06:50 am] |
Была сегодня на концерте в клубе "Мистер Шлягер"
на Багратионовской. Нашла его сама.
У входа в клуб стоял Магистр ![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif) karlfisher,
летчик Высоцкий и Человек-Палач ходил тоже.
karlfisher сказал, что играть предстоит
в настоящем кабаке, и по этому случаю ему открылось,
что вся русская музыка есть блатняк. Блатняк, он
сказал, играют на трех аккордах, обязательно с песней
про маму, а он теперь знает только два аккорда, и
про маму тоже не может. "Я, -- он сказал, -- не готов.
Вот как в буддизме, приходят к человеку и говорят --
умирать тебе пора, а он отвечает -- я пока не готов."
Потом мы зашли в кабацкую гримерную из красного
бархата, посреди которой стоял кабацкий стол
размером под кабацкий гроб. На столе был коньяк.
Мы стали говорить о музыке тогда. Обсудили, что
оперные певцы пьют только коньяк для голоса. К. Ю.
рассказал, что он тоже не раз это пробовал, но у
него с голосом потом происходили странные вещи --
ужасный делался голос и ноги не держали, и ни
одного текста вспомнить не мог. Я спросила,
а не может это быть из-за количества коньяка для
голоса; К. Ю. возразил, что оперные певцы имеют
такие размеры, что бессмысленно говорить о каком-либо
ограничении на количество, только надо еще
яйцо разбивать в коньяк, а летчик Высоцкий
подтвердил, что под Москвой есть ферма, и на ней
выращивают страусов, которые несут большие
страусиные яйца. Еще К. Ю. рассказал, как воровал
у мамы одеколон шипр, и это был хороший сюжет для
баллады про маму, но он не хотел петь об этом,
потому что был не готов. Он сказал, что Кооператив
Ништяк в этот раз исполнит одну песню на полчаса.
А коньяк был сделан из французских спиртов.
Рыбьяков был уверен, что в коньяк добавляют
глютамат натрия: он прочел на какой-то упаковке,
что глютамат натрия является усилителем вкуса.
Рассказывал -- если в воду его добавить, усилится
вкус воды.
В зале я встретила пользователя nvm и,
как всегда, не узнала. А он просто до смешного
похож на настоящего романтического голливудского
героя, на скале у моря в черном плаще -- девочки
меня поймут. На самом деле, так не бывает,
и привыкнуть к этому трудно.
Открыл концерт молодой московский поэт Денис
Безносов. Он читал стихи. Неожиданно к нему
подобралось звуковое сопровождение -- столик
братанов, которые шумели, выражались нецензурно
и патриотически, а также подсказывали поэту слова.
Почему-то (вроде, мы не так долго говорили о
музыке, и коньяка было мало), может быть, из-за
патриотизма, мне стало очевидно, что все они
агенты ФСБ. Я боялась смотреть в их сторону:
вдруг там матрасы. Поэт читал:
-- Великан [...] заглянул в мою расщелину.
Агенты говорили:
-- Прикинь! ВЕЛИКАН заглянул в его РАСЩЕЛИНУ.
В РАСЩЕЛИНУ, прикинь? ВЕЛИКАН! Давай мы
прямо сейчас кого-нибудь выебем?
(Тут у меня не осталось сомнений, конечно.)
А так нормально, стихи как стихи.
Потом выступали Магистр и Великий Человек-Палач
в Маске. Их выступление, кстати, было в Интернете
заявлено как акустика, интересно, почему. К. Ю.
предупредил: "Блатняк мы сегодня играть не будем."
И они действительно играли одну песню на полчаса,
в электронике, если можно так выразиться, и песня
это была совершенно дикая. Надо еще представлять
себе сцену, манерную, оранжево-черную, с драпировками,
с кокетливым шрифтом на заднем фоне "Мистер Шлягер".
Общее ощущение от действа -- ну, примерно как если
бы режиссер решил снять фильм про зомби, с умеренно
пугающими спецэффектами, но пугать хотел зрителей,
а самому, думал, будет не страшно. И вот в процессе
с'емок он обнаруживает, что актеры его почему-то --
настоящие зомби, спокойные и угрюмые, а потом еще
и кинооператор поднимает на него оловянные глаза,
и все статисты, обыкновенные ребята, набранные
в кафе, киноклубах и на вокзалах, оказываются
настоящими зомби. И режиссер хочет бежать на
ватных ногах, но они его окружают. Не слушают
возражений. Едят. И только где-то на сцене
смеются два некроманта, один с гитарой, другой
в этот раз только со своими кнопочками, одетый
в маску с прорезями, как личинка палача. Вначале,
может, было слово, ну а теперь ясно, что было
в конце ("и это будет вечно"). Разрушенные
здания грамматики, страшное такое эхо ответом
на каждый осмысленный звук.
Потом, в общем, выступал "Фронт Радикального Искусства".
Фронт как фронт. Удачно освоенная форма митинга,
не знаю, насколько осознанная участниками как таковая.
Человек их с дюжину, к микрофону подходят по очереди,
агитируют голосом стихотворно за отрицание политики
и декаданс. Годное музыкальное сопровождение,
для митинга. Девушки их любят, причем красивые
и в немалом количестве; фаворитов встречают нежным
визгом. Это приятно. Один юноша в черном (правда,
они почти все в черном) сообщал в микрофон: "Война --
не наше дело!" -- дескать, в противостоянии
мрачного средневековья и толстопузой коммерции
для них нет места, но все люди там: "и никого на
нашей стороне". Это, конечно, поэтическое
преувеличение. На Третьем Пути в последние лет
сто толпятся, как на людном переходе в метро --
а так говорят, толкаясь локтями. Был человек
с неопознанным музыкальным инструментом типа
губного однострунного осциллятора, хорошая кстати вещь,
мощно звучит; он выступал с антибардовской, что ли,
композицией. Оттуда запомнилась рифма: "И все, что
тебе осталось -- Это твой невостребованный фаллос,..."
[еще что-то осталось, тоже бесполезное] -- на этом
месте красавицы вокруг зашумели одобрительно.
В конце была песня про фараона, красивая, по ней
можно делать мультипликационный клип. Почему-то,
правда, в нее проник медный бык Фаларида (в качестве
рутинного предмета быта у фараонов). Но что ж --
бык, так бык.
Последний выступавший автор был неправдоподобно
прекрасен; сердце у меня чуть не разорвалось, пришлось
уйти, не дослушав. Был он представлен как Анжей
Захарищев Фон Брауш и как объект статьи Отто Манна
"Дендизм как консервативная форма жизни". Он срывал
аплодисменты публики -- показывал ладонями над
головой, как хлопают, говорил: "Я вас не слышу."
Я выдержала две песни, очень хорошие. Первая
песня -- про Бриллиантовый Дым Моих Хрустальных
Сигар.
Бриллиантовый дым моих хрустальных сигар
Поднимается в небо метеоритным дождем.
Там как-то дальше было очень хорошо, что-то
вроде -- закрой глаза, и я стану сверхновой
звездой, и еще -- марсианки не спят, они ждут,
когда я прольюсь к ним небесным огнем -- но тут
цитаты неточны. Звучало обещание, что немецкие
книги будут гореть до утра, и были при том
древние птицы, которые смотрели глазами
Фридриха Ницше.
Вторая песня была еще лучше первой: "Я вижу
в твоих глазах эротическое фиаско! Я обещаю,
что все будет [...] (это не цензурный пропуск,
это я просто тут забыла), как в сказке!"
Прекрасная песня, мне очень понравилась.
Потом я ушла очень быстро, потом нужно было
работать, а сейчас уже рассвет, и больше у меня
нет сил вспоминать вечер в клубе "Мистер Шлягер".
Кстати, это ресторан.
Словом -- целую вас всех, мои небесные марсианки,
в ваш изысканный невостребованный фал... тьфу,
не то.
А ведь правда бывают такие консервативные
формы жизни. |
|
|