| |
[Sep. 1st, 2011|02:25 am] |
Марина-то все сидела в избе,
Столовалась, слышь, с лешим да лешачихой,
А как шла по воду сама по себе,
Подбирала юбки за колена лихо.
Девки сохли по Кучеряю-то по Ивану,
А ему нужна красавица первый сорт,
Как пройдется горстию по баяну,
Всем раёном в очередь на аборт.
А Марина, конечно, видна собою,
Что и говорить, баба с картин Пикассо,
Но все-таки вдова, а Иван не хотел сам-двое
С мертвым: сватал девку, нетронутую ни разу.
Но Марина, у нее были связи
В гиблом болоте с Йоженом-старожилом,
Она зелья варила и знала сглазы,
Сколдовалась с ним и Ваню приворожила.
Ну, родители все-таки обвенчали,
Невеста кротка павушка, сиськи опа,
Первая ночь прошла без печали,
Кровать сломали и потом по скамьям галопом.
А Марина перед зеркалом наряжалась,
Навязала на шею тяжелый камень,
Рассказала озеру свою жалость,
На другое утро по дну возили баграми,
Тела не нашли. Кучеряи-то жили ладно,
Молодое брюхо у жены набухало,
Ваня мал-мала за воротник-то закладывал,
А Марина водной русалкой стала.
Выплывет, слышь-ко, рассядет на камень,
Голую грудь выставит неприкрыто,
Голосом зовет и манит руками.
Лодки воду черпали, как корыта.
Ну, парни, рыбаки, как-то там выплывали,
Рыбу теряли, и потом не выловишь снасти,
Но все-таки живы, а Ване судьба другая,
Задружилось с ним подводное счастье.
Как он утонул, и вышли сороковины,
Стал сниться вдове, шептал -- не кручинься, дура,
Сладко мне на дне с подводной Мариной
В любопытных травах творить амуры.
И к тебе вернусь, только б ты не болтала.
А наутро, едва кумушкам заикнулась --
Онемела, язык во рту разбух, как мочало,
Замычала, да поздно, и Ваня к ней не вернулся. |
|
|