| Таблетки бессмертия |
[Sep. 13th, 2011|03:02 am] |
-- Ты послушай, еще немного,
И все будет по-другому. -- Да, знаю.
-- У нас впереди вечность -- считай, дорога,
Свернутая в кольцо, без конца и без края.
-- А кто идет с нами? Странно представить
Мир без Сечина, Аникеева...
-- Милая, это большая тайна
Государственного значения.
-- То есть, ты сам не знаешь, милый?
-- Если б захотел, мог бы и догадаться.
Знание -- сила, но коварная сила
И опасная информация.
-- Опасная... а если я заболею
Или сломаю руку, кто меня вылечит?
-- В этом случае доктора Бармалея,
Извини, Айболита, придется выволочь
Из черных бараков. -- А, так будут бараки?
-- Где-то ведь нужно держать обслугу:
Ученые, верные нам, как собаки,
И как волки друг другу.
-- Ах! Но если начнется бунт? -- Невозможно,
Наука давно разрешила эту задачу.
Когда-то и я думал об этом тоже,
Но консультант сказал: их мозг будет прозрачен.
-- А что мы будем делать с людишками -- с теми,
От кого не продохнуть за рублевским забором?
-- Есть много решений, начиная от эпидемий,
Биотопливных баз, всехолокостов повторных,
Пусть мудрость пляшет эхом на дне колодца,
Нужно семь раз отрезать и один раз отмерить,
Потому что из уст иначе не изблюется
Плод дерева познания, яблоко смерти.
Мы будем беспечны и беспощадны, как дети,
С лабораторных мышей не спуская глаз,
Станем, как боги, и обретем бессмертие:
Епископ Гастон умер за нас. |
|
|
| Анна и Эдуард |
[Sep. 13th, 2011|08:33 pm] |
Аня С., стоя уже в дверях, сообщила:
-- Сегодня сюда звонил Эдуард.
-- Вот хорошо, -- говорю, -- а что-нибудь еще про
него известно?
-- Да, -- сказала Аня. -- Он писатель.
С некоторым ужасом я стала вспоминать писателей,
которые могли бы звонить.
-- Он позвонил и спросил: "Вы Анна?" Я ответила:
"Да." Он сказал: "А я -- Эдуард." Я сказала:
"Хорошо, но зачем вы звоните?" Он сказал: "Вы
меня не помните?" Я сказала: "Нет." Он сказал:
"Ну помните, вы меня однажды выгнали с вещами
на лестницу?" Я сказала: "Нет." Он сказал: "У
вас есть сестра Ира." Я сказала: "Нет." Он сказал:
"И кузен Юра." Я сказала: "Нет." Он сказал: "И вы
живете на Академической." Я сказала: "Я здесь
вообще не живу." И положила трубку. Он мне перезвонил
и сказал: "Я вижу, я вас рассердил. Вы меня простите,
пожалуйста. Хотите, я с вами познакомлюсь? Я писатель.
Меня зовут Эдуард. Правда, для вас я, наверное,
слишком старый..." Я сказала: "Да."
Что-то в этой истории казалось мне странным. Я догнала
Аню уже на лестнице и спросила: "У тебя же чертова прорва
сестер. Неужели никого из них не зовут Ирой?" Аня
ответила: "Вот -- нет. Я сама удивляюсь, как это он
не попал." Это и правда странно, но дело было не
в этом.
Потом я вспомнила. Когда наш Союз Писателей (уже в
девятом классе) пришел к тому, что стихи нужно писать
по букве, мы где-то всемером сочинили этим методом
первый стих. Он был такой:
Эдуард пошел гулять
А теперь он позвонил Анне. (Зря, кстати. Девушки по
имени Анна часто бывают жестоки, особенно к писателям.
Я знаю много случаев.)
Мы уже сталкивались с этим: одного из наших персонажей,
возникших подобным же образом, звали Зигфрид Менелаевич
Сидоров. Когда заслуженный член Союза Писателей Саша
Хачатурян попал в армию, а мы все общались с ним через
забор КПП, громкоговоритель постоянно выкликал к службе
старшего лейтенанта Сидорова. Потом Гузовский видел его
во сне и рассказал, что Зигфрид Менелаевич дослужился
до высших чинов. |
|
|