| В Шушенском у всех мужиков сифилис |
[Dec. 1st, 2011|09:13 pm] |
Вот этот пост И. Ф. Давыдова -- поучительнейший:
Моя покойная, любимейшая бабушка, она умерла в этом году,
и мне ужасно плохо без нее, ну да не важно, так вот - она
просто боготворила Путина. Называла его "Володенька", не
иначе. Искренне верила, что он спас страну, и вообще,
послан нам Господом (предвосхищая в этом политологическом
прозрении запоздалые построения В.Ю.Суркова).
И никак не удавалось мне пошатнуть ее веры в старшего
государя. Пока я не поведал ей о прекрасной Алине.
Все. Как отрезало. Женщина старых правил, строгая,
прожившая жизнь такую, что про наши трудности ей и
слушать-то было смешно, она сквозь пальцы готова была
смотреть на истории с воровством или там битьем
демонстрантов (битье, не исключаю, даже одобряла в глубине
души).
Но то, что отец двоих детей, старый мужик, - это все
цитаты - потерял стыд и живет с молоденькой, - в корне
изменило отношение моей бабушки к хозяину отечества.
Это и объясняет, почему "Моя маленькая Лениниана" Венички
Ерофеева была настоящей бомбой антисоветской литературы.
Сейчас, в контексте достижений европейской цивилизации,
это понять невозможно. Люди по переписке (у Венички --
просто документальная подборка) выглядят симпатичными,
ну там пара Ленинских расстрельных телеграмм, но не факт,
что их принимали всерьез. Они -- без фамилий, просто
типа ах у вас саботаж, так расстреляйте гадов побольше.
Ну сейчас любой бы так написал.
А тогда, в восьмидесятые, люди были добродушнее? Вот нет
же. Были, как Ванина бабушка. Может, ученые интеллигенты
были мягче, гуманнее, человечнее? Нет. Вспомните
Окуджаву: "Раздавите гадину."
Дело было не в этом совершенно, не в расстрельной теме,
едва задетой там, впрочем. Дело было -- во фривольности
Веничкиной подборки.
Странно трогательная записка Ленина кому-то из товарищей
администраторов, тихая, короткая, с просьбой посадить
цветы на могиле Инэссы Арманд, воспринималась
как крушение идеалов.
Письмо, кажется, Н. К. Крупской той же Инэссе, о том,
как ей жаль, что она, Надежда Константиновна, не мужик --
больше бы гуляла -- страшно сказать как воспринималось.
Письмо Арманд к Крупской, в котором Инэсса шутит, что
в Шушенском или там, не знаю, в Михайловском, у всех мужиков
сифилис, и надо проявлять революционную осторожность --
воспринималось как криминал.
На самом деле, пиздец, что тупо пропагандируемое,
омерзительное партийное ханжество сделало
с людьми. И продолжает.
Но теперь вот, однако, номенклатуре же хуже -- на них
есть управа в общественном мнении, сразу. |
|
|