| |
[Aug. 24th, 2019|06:55 pm] |
Пишут нам, то есть, нам всем, конечно, о том, что (вроде бы)
составляло тему знаменитой Колмогоровской мечты -- передать
красоту, или пускай ценность, искусства сложностью.
(Понятие искусства при этом не определяется, потому что
кто не математик, тот может себе позволить -- но
что-нибудь мало-мальски соответствующее придумать можно,
а хорошо соответствующее нельзя.) Но это не та сложность,
к которой мы привыкли.
Поскольку Шень запретил мне употреблять термин
"к#лмогоровская сл%&*ость", пока я не разберусь
удовлетворительно с соответствующей дисциплиной, а я до
сих пор этого не сделала, попробую обойтись. Тыщу раз
уже и без нас пытались определить сложность высказывания
(пока для простоты речь идет о текстах, и о достаточно
длинных), соотнося длину его (в байтах, например) с длиной
результата его архивирования, т. е. как бы шифра, по
которому можно его восстановить. В разговорах
с Митей Маниным, дорогим, который далеко продвинулся
в понимании, чего здесь не хватает, чтобы оно
заработало, благодаря своим экспериментам (в то время
как я никуда не продвинулась), мы постоянно сталкивались
с одной и той же проблемой. Может быть, Митя уже
знает, что с ней делать, а я нет. Сложность -- впрочем,
пускай смысл или красота или что угодно -- высказывания
не существует вне контекста, а также о ней бессмысленно
говорить, не зная свойств принимающей стороны. Например,
высказывания "баба" и "рыба" для меня различны, а для
дисграфа нет. Верующим удобно в том смысле, что у них,
как правило, есть универсальный приемник, знакомый со
всеми контекстами и способный все прочесть и с чем
угодно соотнести, несмотря на то, что он невозможен
(чем невозможней, тем им лучше). Если расширить понятие
высказывания, это все беды только усугубляет. Барковское
дело в шляпе Сумарокова как высказывание понятно только
если знать обстоятельства, иначе это не высказывание,
а просто говно. Грубо говоря, получается, что программа,
архивирующая текст, скорее всего, выдаст результат, который
длиннее фактического текста -- потому что нужно
архивировать не только стихи Пушкина, а все академическое
издание с примечаниями. А если так, непонятно, как
отличить хорошую шутку от плохой -- и та, и другая
требует комментариев длиной в два обхвата земного шара.
Разница в том, что у хорошей шутки есть аудитория,
которой ее не надо объяснять -- но всякую шутку нужно
объяснять почти всем, потому что контекст дело тонкое
и, что хуже, локальное. (Литературоведы, кстати, подходят
к делу иначе: если и делают оценочные суждения, то
основывают их, явно или неявно, на том, какой массив
текстов возникнет при расшифровке данного сочинения,
наоборот, рассматриваемого как архив. Но им ведь и
платят за комментарии. До недавнего времени -- построчно.)
Конструктивно-апофатический подход, наверное, и правда
лучше. Не потому, что предоставит измеримый критерий
для оценки, достоин ли данный объект искусства того,
чтоб его держали в музее -- не предоставит. Просто
это значит, что наука об эволюции мемов и меметических
комплексов в хороших руках (ненавистников Докинза, если
не путаю, категорически не употребляющих слова "мем").
Генетики уже много всего выяснили (они и про мемы
помогают филологам выяснять, обучая своим технологиям,
но это работы локального толка); вот в процессе такого
исследования, если его действительно запустят в жизнь,
тоже много всего обнаружится.
https://www.facebook.com/mikhail.katsnelson.1/posts/1256586594514256 |
|
|
