| |
[Mar. 11th, 2020|01:08 am] |
Метро Смоленская закрыли, а я и вспомнила об этом
в последний момент. От растерянности пришлось взять
такси. Еду на урок и слушаю таксиста (тут положены
извинения, но, я полагаю, люди с хорошим вкусом не читают
мой дневничок). Говорит он живо и грамотно.
-- Восьмое марта, -- он говорит, -- хороший праздник. Вот
солнышко держится уже второй день. По Профсоюзке-то я вас
провезу, а дальше будем надеяться, что не все еще очнулись
от праздника, так что в центре будет посвободнее. Люди
дома сидят, отходят, кому повезет отойти. Я раньше
в криминалистике работал. Так вы не поверите -- как
праздник, бывало, семь трупов за один день. Ну как
трупов. Бывало всякое. Один труп у нас встал и пошел.
-- Куда пошел? -- спрашиваю.
-- Да не пошел, -- отвечает, -- побежал, и еще, знаете,
так матерился! Приезжаем по вызову, он лежит в подъезде
у двери в свою квартиру. И весь такой бело-синий,
холодный, в луже крови лежит себе, вроде как уже
никому не мешает. Жена говорит -- пришел, позвонил в
дверь, за живот держится, из-под пальцев кровь ручьем.
Хотел что-то сказать, не успел и рухнул. С тех пор лежит.
Мы его стали осматривать. Так вот он вскочил и как
припустит по лестнице вниз! Двенадцатый этаж между
прочим. Оказалось, он праздновал где-то восьмое марта
и пришел домой пьяный. А в подъезде, ну, как обычно,
подростки, школота, шпана, одним словом. Он им замечание,
они ему два, слово за слово, воткнули ему в живот ножик
перочинный. Ну, а живот большой, там ничего не задето.
Он пришел к себе на двенадцатый этаж, позвонил в дверь,
тут силы его оставили. Упал -- спать ему было пора уже,
пьяный ведь -- и заснул. А мы его разбудили. Помешали
ему спать, значит. Он вскочил и побежал искать тех
подростков, чтобы продолжить воспитание. А их нету уже,
ну, все же приехали, скорая, опера, они и разбежались...
...А лежал, знаете, так убедительно.
В центре, кстати, было довольно свободно около четырех. |
|
|