Настроение:	calm
Музыка:	Florence and The Machine -- Remain Nameless

Сжимающее отображение
Сходил позавчера на маленькую выставку Пиросмани в Радищевском музее, и зачем-то заглянул в соседний зал; там в совершенно непонятном порядке выставляли картины неизвестных художников, в основном какие-то батальные или галантные сцены XVIII века, мадонн XVII и исторические сцены, писанные в самом конце XIX или начале XX века (соответственно, изображающие в основном тот же XVII -- XVIII век). Из этой экспозиции меня почему-то зацепила только репродукция второй половины XVII века двух рубенсовских картин из цикла имени Марии Медичи, подписанная как «Въезд Марии Медичи в Марсель и Лион»; они были изображены две на одном полотне, и притом въезд в Марсель, кажется, был отзеркален. Сколь бы это ни было абсурдно, я не могу себя разубедить в этом, потому что найти эту репродукцию в интернете не смог. Непонятно, конечно, зачем я её искал, ведь подобных барочных полотен горы, и то, что мне понравилось именно это, говорит мало о чём. Хотя, с другой стороны, что значит «понравилось», едва ли может барочная картина понравиться меньше; во всяком случае, если бы у львов были такие же морды, какие у Пиросмани морды вообще любых животных, а гении на львах были бы в котелках и с рогами в руках, было бы значительно лучше.

Вчера грузил холодильники, а после бродил в районе дома, где я жил в первой половине детства и где теперь живёт моя бабушка. Оказывается, тамошние расстояния на самом деле значительно меньше, чем мне всегда казалось, и всё время, как я бродил, меня это поражало. Двор соседнего дома, в который мы с бабушкой ходили гулять, где она сидела на лавке со своими подружками и что-то обсуждала (из того, что они говорили, я запомнил только то, что у Ельцина настоящая фамилия Эльцман), а я игрался в пыли, смешанной с бычками, нисколько не изменился, только теперь наполовину заставлен какими-то машинами. Качели, которых я боялся, что они ударят меня по башке, пока я копаюсь в пыли, тоже нисколько не изменились, а по округе всё так же бегают коты с обрубленными хвостами. Искусственная пальма, торчащая из искусственной кадки на трамвайной остановке, всё такая же пыльная и облезлая, и, наверное, была такая всегда (а я думал, что она облезает постепенно, и к нынешнему моменту от неё ничего не должно было остаться). А вот базар, ранее процветавший, теперь весь снесён и огорожен железными листами, а асфальт на его месте там и сям раздолбан; только остовы пустых ларьков и вагончиков напоминают о временах былой славы. Впрочем, чуть подальше ещё сохранились бабки, торгующие под зонтиками овощами и всякой дребеденью типа мочалок, когда я проходил мимо них, мне показалось очень уместным или смешным нараспев, на разные лады повторять слово «ЛИБЕРТАРИАНСТВО», и пока я это делал, мимо меня пролетела то ли оса, то ли какое-то другое насекомое, больно ужалило меня в левую бровь и улетело -- наверное, в качестве кары за кощунство.

Проход с территории базара на территорию больницы, которая теперь не «3-я Советская», а «Клиническая больница имени С. Р. Миротворцева», также оказался закрыт: на одних из бывших ворот была заперта щеколда и дополнительно повешен замок, а другие оказались просто за железными листами. Решив, что нельзя этого так оставить, я нашёл место, где забор можно было перелезть, и перелез, однако немножко зацепивлся за заборную пику рубашкой и порвал её. На территории больницы выстроили какой-то огромный корпус непонятного назначения и ещё церковь, которую, кажется, начинали строить на моей памяти; именно так в моём воображении должна была выглядеть церковь при богоугодном заведении, которая, по официальной версии, начиналась строиться, но сгорела.

Эх, что же только делом-то заняться никак не получается.