Самая радикальная форма старообрядчества происходит от движения старца Капитона. Известная теория, восходящая вроде бы ещё к Щапову, утверждает, что подлинным вдохновителем этого движения был не Капитон, а некий Вавила Молодой, изначально француз-гугенот. Теория очень правдоподобная: вообще, в реальной жизни сделать что-то существенное может только человек, пришедший с улицы, не разобравшийся в имеющихся тонкостях и устроивший всё по-своему. Так, например, вообще-то дико неочевидную теорию о тождественности велико- и малороссов придумал перешедший в православие пруссак Иннокентий Гизель, который был знаком только с трудами польских историков (он же первым ввёл в восточнославянский дискурс мнение о том, что название московитов происходит от Мешеха, сына Яфета -- видимо, позаимствовав его у Меланхтона). Было бы красиво возвести в таком случае старообрядческое движение, враждебное движению на Киев, к французу-кальвинисту, в противоположность к пруссаку-лютеранину.
Если Вавила -- это монашеское имя, то мирское могло бы быть Василий. Такого имени у французов нету, а есть Блез, то есть Власий. Подмывает выдвинуть теорию, что Паскаль инсценировал свою смерть и уехал в Москву (или подменил себя двойником: видевшие Паскаля перед смертью передавали, что из-за болезни он выглядел дряхлым старцем), а потом создал старообрядчество. Но по датам совсем не сходится, увы (Вавила Молодой приехал в Москву ещё при Михаиле Фёдоровиче).
Смута, как известно из школы, была отягощена борьбой со шведско-польскими интервентами. На самом деле, эти интервенты, конечно, воевали друг с другом -- например, в битве при Боровичах шведско-голландско-новгородское войско Эверта Горна разбило литовско-украинско-московское войско Андрея Наливайко. Соответственно, когда в школе же говорят про 'шведского принца Карла-Филиппа, претендента на русский престол' -- это очевидный эвфемизм, новгородцы (по крайней мере, некоторая часть) хотела младшего брата будущего Густава Адольфа на новгородский престол, а что там на Москве будет твориться, их не волновало.
Шведский полковник вынудил Андрея Наливайко, засевшего в монастыре, сдаться и присягнуть на верность Новгородскому государству и преследовал остальных несдавшихся "на протяжении нескольких миль, вынуждая принять бой и, перебив 800 человек, захватил... множество людей со всеми почти запасами и шестнадцать знамен."
Для историков, конечно, это не составляет никакой новости. Интересно другое: личность главы посольства в Швецию, просившего Карла-Филиппа стать новгородским монархом. Это архимандрит Хутынского монастыря Киприан (Старорусенников), будущий автор 'Сказания о Словене и Русе и городе Словенске', откуда через четыре века Широпаев вычитает про зверя коркодила в Волхове. Он, судя по всему, был человеком образованным, и кажется сторонником отделения Новгорода от Москвы -- после 1614 года он не попал в опалу, но скорее оттого что Михаил Фёдорович сознавал шаткость своего положения. Более того, в 1620 году он стал первым сибирским епископом, и в этом качестве собирал некоторые материалы по истории Сибири.
Мысль о том, что Сибирь есть результат translationis imperii из Новгорода, довольно очевидная, да я о ней уже писал. Но почему-то она нигде не артикулирована, кроме разве что легенды про Русское Устье (и Кынговей, если рассматривать Аляску как часть Сибири) -- поэтому на новгородское наследие претендуют в основном донские казаки (как понимаю, не без исторических на то оснований). А было бы интересно написать легендарную историю сибирского областничества, начинающуюся со времён самого Ермака и епископа Киприана, в духе, промежуточном между легендой о Словене и Русе, и современным мокьюментари.