| 10:58a |
Валера Прокошин, настоящий поэт и хороший, мужественный человек.
Светлая память.
Тут такая смерть, как идти зимой в каком-нибудь безлюдье. Пурга всегда и постоянно, без конца и края. И вот свет окна, дом, человек в доме, город, страна. Жизнь. И вот ничего не стало и снова только тучи снежной пыли, словно ничего и не было.
А что осталось? Стихи, да.
Валерий Прокошин
***
Вначале было слово,
Сведенное на нет:
Священная корова –
Библейский Интернет.
Но он достался хамам,
Жидам и палачам:
Растащенный по храмам –
По доменным печам.
Пророческая тема
Уже давно не та:
Эдема и модема
Широкие врата.
Не русский император
Сгубил мою судьбу,
А вечный модератор
С шестерками на лбу.
Здесь можно жить без крова
Хоть миллионы лет:
Убогая корова –
Безбожный Интернет
* * * * *
Калуга, как Татария, -
За гранью бытия.
По краешку сценария
Уходит жизнь моя.
Разрушена империя
И канула на дно.
Сороковая серия
Российского кино.
В глуши цивилизации –
Смертельная игра:
Под шорох перфорации,
Под звоны серебра.
Нахальными и хитрыми
Мы стали. Извини.
Бегут сплошными титрами
Отыгранные дни.
Под знаком ученичества
То триппер, то запой.
Статист Её Величества
Провинции слепой.
Убогая и серая
Судьба – ни Юнг, ни Кант.
Сороковая серия,
Калужский вариант.
Спешит кривая улица,
Окоченев от зим.
Всё крутится и крутится
Документальный фильм.
К°
Ты меня лепил на склоне лет,
собирая крошки по сусекам,
на краю земли, где жизни нет
даже горнякам и дровосекам.
Отпусти на волю, старина,
с поля брани.
Что мне эта дикая страна,
что я – крайний?
Я замешан на твоей крови,
из муки из дедовых запасов,
но не ради муки, а – любви,
между двух нерукотворных Спасов.
Отпусти, я всё, что мог, урвал,
кроме Евы.
Что мне этот гибельный Урал,
что я – левый?
Оглянись: повсюду только пыль,
пыль веков да царственные яти.
Я ушел от всех, кого любил,
только ты не разжимал объятий.
Отпусти меня из добрых рук,
Боже, иже!
Что мне этот Екатеринбург,
что я – рыжий…
АНТИ-ПИТЕРСКОЕ
П.П. аки Тибулу Камчатскому
Оттолкнувшись от города лунным веслом,
Мы плывём на троллейбусной шкурке
Между третьим числом и четвёртым числом
Сквозь сугробы ночной штукатурки.
Ты мне шепчешь на полулатинском: "Schalom.
Mji s toboju umrem v Peterburge"
Петербург - это что-то из области зла,
Палестина для Вечного Урки.
Мы плывём. И не важно, какого числа
Нас нелёгкая в эти края занесла.
У тебя на руке нежный шрам от весла.
Я согласен - умрём в Петербурге.
А в лесбийской Неве отмокает луна,
Пахнет спиртом вокруг. Даже турки
Похмеляются "Невским" - придурки.
Ночь течёт мимо нас, ностальгией полна.
Мы сегодня пропьём этот город до дна,
И прорубим окно в переулке. |