Двадцать лет зря 
Наблюдая
за очередным телешоу – программой «Исторический процесс» с Кургиняном и
Сванидзе в главных ролях (поединок совка с полусовком, причем последний
исправно проигрывает), особенно остро сознаешь, что Августовская
революция 1991 года – это Август упущенных возможностей. Прежде
всего, мы могли распрощаться с империей и перейти к подлинной федерации
или даже конфедерации, состоящей из национальных государств, из русских
республик в том числе. Однако уникальный исторический шанс
превозмочь ордынско-византийскую парадигму был бездарно упущен. В
результате она восторжествовала в виде путинской «вертикали».
Еще
один, столь же судьбоносный шанс, выпавший нам в Августе и столь же
бездарно упущенный – шанс на историческое торжество русского
антикоммунизма и антисоветизма. В Августе появилась уникальная
возможность раз и навсегда вогнать осиновый кол в историческое наследие
советчины, а также в коммунизм как идеологию и практику. Учитывая
тогдашнюю жажду демократических перемен, открывшуюся правду о
тяжелейших, невосполнимых потерях, понесенных народами России от
советской системы, имелись все шансы объявить КПСС и КГБ преступными
организациями. Более того: подобно тому, как это имело место когда-то в
ФРГ, требовалось ввести запрет на коммунистические партии как таковые.
Необходимо было провести масштабный судебный процесс не только над КПСС и
КГБ, но и над советской системой в целом. Следовало безоговорочно
осудить советчину как систему террора и рабства, несовместимую с
цивилизованностью и человеческим достоинством, принять закон,
аналогичный чешскому «Закону о незаконности коммунистического режима»
(1991), а также создать Музей преступлений большевизма.
Тогда, на
волне подъема антисоветских и антикоммунистических настроений, это было
вполне реально. Общество поддержало бы также политику широкой люстрации
в отношении советской партийно-государственной номенклатуры и
чекистских кадров. Короче, как говорил в те дни вице-президент России
Руцкой, надо было «стереть коммунистическую нечисть с лица нашей земли».
Правда, теперь он от этих слов отказывается…
Похоже, Ельцин
искренне хотел войти в историю могильщиком советского коммунизма. Судя
по всему, он, потомок кулаков, действительно не любил коммунистов и
стремился стать эдаким русским Валенсой, но вот проблема – в отличие от
Валенсы Ельцин был не электриком, а бывшим партноменклатурщиком. Увы,
другого отца русской демократии у нас не оказалось. Очевидно,
номенклатурное прошлое не позволяло Ельцину пойти до конца, поскольку он
сам попадал бы под действие люстрации. Конечно, в отношении Ельцина –
первого со времен новгородских посадников всенародно избранного
президента – следовало сделать какое-то разумное исключение, поскольку
Б.Н. вышел из КПСС еще в июле 1990 года. Как бы то ни было,
десоветизация, уникальную возможность которой давал Август, застряла на
полпути, а то и на трети пути.
О том, насколько уникальны были
возможности, возникшие в Августе, говорит то, что даже культ «великой
победы» в первые годы ельцинского правления не имел того безусловного
государственно-религиозного значения, какое он имел в советское время и
имеет сегодня. Прояви Ельцин в этом вопросе последовательность и
присущую твердость – и вполне могла бы состояться реабилитация Власова и
РОА, а также пересмотр всей советской концепции «великой отечественной
войны» (кстати, знаменательно, что Августовская революция и триумф
русского триколора произошли накануне 90-летия со дня рождения генерала
Власова, выступавшего под этим флагом). Такие люди как Александр
Солженицын и Виктор Астафьев ждали от Ельцина шагов в этом направлении,
но так и не дождались. Уже в 1995 году Ельцин, стоя на мавзолее,
чествовал 50-летие «великой победы». Это было его стратегическое
поражение, возврат в старую, провонявшую тленом, историческую парадигму.
Увы,
Август не стал преодолением проклятия коммунизма и советчины. В
результате мы дожили до времен, когда Кургинян громогласно вещает с
телеэкрана, что сталинизм не представлял собой ничего особо ужасного,
что это «обычная левая диктатура», убившая не так уж много народу, к
тому же имевшая и свои положительные стороны. И это в стране, где в
начале 90-х «Архипелаг ГУЛАГ» издавался миллионными тиражами! Мы
вернулись в ситуацию даже худшую, чем до Августа, поскольку сейчас
померкли надежды на новую историю и стремление к ней. В обществе,
обжегшемся на демократическом проекте, который был скомпрометирован
советской номенклатурой, воскресла ностальгия по совку. На
государственном уровне торжествует ползучая неосоветчина, но главное –
выросла молодежь, для которой совок – это красивая легенда о «великой
стране». Что дальше? Судя по таким передачам как «Исторический процесс»,
где под видом дискуссии последовательно растаптываются идеалы Августа,
нас ждет эскалация неосоветчины. Кургинян в этой передаче, по сути, уже
ведет агитацию за Путина, успешно обкатывая все основные составляющие
его будущей программы. Даже про «скелет в шкафу» Ходорковского не забыл,
сделав явно заказной намек Ходору, что для него припасены обвинения в
организации убийств – на случай излишней политической активности Михаила
Борисовича и его адептов…
Август не состоялся, и не состоялась новая концепция страны и
русской личности.
Вопрос будущего в том, насколько много у нас за минувшие двадцать лет
появилось людей, вобравших в себя западные и антисоветские ценности, а
также в том, насколько эти люди активны и влиятельны. Во всяком случае,
необходимо делать «наше безнадежное дело», веря, что некий знаковый
месяц состоится.