Алексей Широпаев

От Китежа до «Трансваля»

Фильм Андрея Смирнова «Жила-была одна баба», прошедший в «Закрытом показе» Гордона на 1-ом канале, теперь широко представлен обществу. Не могу не внести свою лепту в весьма бурную полемику по поводу этого кино, который, к тому же, на последней «Нике» объявлен лучшим российским фильмом года.

Андрей Смирнов, конечно, очень талантливый человек и фильм у него получился талантливый, точно и жизненно воспроизводящий прежний крестьянский быт, человеческие типы и даже региональный тамбовский говор. Три часа смотришь, не отрываясь. Великолепна в своей правде работа Дарьи Екамасовой, исполнившей главную роль. Однако оставим разбор несомненных художественных достоинств киноведам. Поговорим о концепции.

Она сфокусирована в легенде о Китеже, рефреном проходящей через весь фильм. Причем, и это особо важно, Китежская легенда дана во вполне определенном варианте, говорящем о нечестивом, «антихристовом» характере Московского государства. Даже такой ярый евразиец и москвоцентрист как Л.Н. Гумилев, рассказывая об эпохе «собирания земель», был вынужден признать: «Оппозиция Москве четко зафиксирована и в литературных памятниках. Так, В.Л. Комарович, рассматривая Китежскую легенду, показал, что слово “татары” использовалось в ней в качестве цензурной зашифровки. Под “татарами” в легенде подразумевалась… Москва, которая, захватывая город за городом, устанавливала в них новые порядки, очень неприятные для ревнителей старины». Именно этой подпольной, глубоко народной, освободительной традиции, позднее питаемой расколом и сектами, следовал Николай Клюев, когда писал: «Под скрип иудиной осины сидит на гноище Москва…».

Таким образом, концепция фильма не может нравиться ни красным патриотам, ни апологетам бело-патриотического мифа о благостном патриархальном крестьянском ладе, разрушенном большевиками-экспериментаторами. Первая часть фильма, повествующая о деревне при «старом режиме», и вторая часть – о приходе в деревню «власти народа» - почти равновесны в своей депрессивности и безысходности. Вторая, кульминационная часть прямо проистекает из первой части-прелюдии и во многом ею обусловлена. Фильм Андрея Смирнова – это очень внятное послание о русском народе, пребывающем в пятивековой проклятой истории, заданной Москвой (Петербург – всего лишь частность этой истории). Причем во второй части фильма, повествующей о разгуле красных опричников, присланных на Тамбовщину ленинским кремлем, смысл Китежской легенды еще более высвечен: Москва снова официальный центр государства, а шлемовидные буденовки и стрелецкие разгуляи на красноармейских шинелях прямо отсылают к временам пресловутого «собирания земель»…

Практически впервые на нашем экране по-настоящему показано Антоновское народное восстание 1920-21 гг. Сцены расстрелов заложников потрясают: первые попавшиеся люди схвачены на улице, причем они даже не понимают, что их сейчас будут убивать. «Куда ведут-то?» - спрашивает слепой сельский поп у сопровождающих его старушек. «Убивать нас ведут, батюшка». Механизм красного террора, показанный в фильме, страшен прежде всего простотой и обыденностью. Конечно, Андрей Смирнов, связанный логикой замысла, рассказал далеко не о всем. Не показано, как Тухачевский травил повстанцев газами и сносил орудийным огнем целые села. Не показаны концлагеря, представлявшие собой просто луга, обнесенные колючей проволокой, за которой под открытым небом заживо гнили женщины, дети, старики, расплачивавшиеся за своих мужей, отцов, сыновей, сражавшихся с коммунистами. Никто не знает, сколько заложников, включая малых детей, погибло в тамбовских концлагерях от голода и нечеловеческих условий. Там происходили сцены, перед которыми бледнеют все триллеры разом: «В лагере была молодая крестьянка с грудным ребенком. Звали ее Паша, или Даша, она всегда находилась на одном месте и оставалась долго живой потому, что жители кидали ей вареную картошку в мундире, початок вареной кукурузы, иногда корку хлеба, стараясь ее поддержать. Но вскоре у нее умер младенец, и она сошла с ума. Она его баюкала на руках, кутая в теплый платок, как живого. Жители близлежащих домов жалели ее, говоря: "Умер ребенок, сама тронулась головой, а ребенка мертвого не бросает – мать". Прошла неделя, как у Даши умер ее младенец, и вот однажды кинули что-то поесть, она наклонилась, чтобы это поднять с земли, но у мертвого ее ребенка отвалился кусок мяса. Бедная мать схватила его и со слезами на глазах стала прикладывать его на место, а потом с криком кинулась бежать в середину лагеря, больше ее никто не видел, по всей видимости, там и умерла» (Б.В. Сенников. «Тамбовское восстание 1918-1921 гг. и раскрестьянивание России 1929-1933 гг.»). Перед просмотром фильма мне почему-то казалось, что эту страшную историю Смирнов сделает финалом жизненного пути главной героини…( Read more... )