Культуры и искусствы

Распутное торжество тирании

В декабре сорок первого две женщины с заиндевелыми лицами тащили пару санок с телами покойного художника Филонова и его полуживой жены – она уже не могла ходить и только так сопровождала ушедшего супруга. Тяглом служили выбивающиеся из сил сестры художника... На Серафимовском кладбище возле часовни и обрел покой великий живописец. Еще, можно сказать, повезло – теперь есть место, где можно ему поклониться. Ведь там сотни тысяч безымянных могил, точнее – несколько могил на сотни тысяч человек.

3ачин этот – почти реквием – тут затем что это ключ к пониманию сущности работ Филонова и главного его холста – «Пир королей», написанного сто лет назад. С этой композицией мастер никогда не расставался она была как икона ему, и под нею он «принял скорбную истому».

«Пир королей» – сочное и смачное полотно, не ограниченное сюжетной логикой. Велимир Хлебников так выразил свое впечатление: «Художник писал пир трупов, пир мести. Мертвецы величаво и важно ели овощи, озаренные подобным лучу месяца бешенством скорби». Не случайно впоследствии, описывая голод в Поволжье, поэт восклицал: «Когда над целой страной повис смерти коготь? Это будут трупы, трупы и трупики смотреть на звездное небо, а вы пойдете и купите на вечер – кусище белого хлеба». Так в картине тринадцатого года угадывалась уродливая гримаса блокады, которая уже тогда открылась Филонову – ошеломляющее впечатление.

Страстотерпец художнического поиска, Филонов был редкостным рыцарем не просто бескорыстия, но и мира тех своих идей, которые выковали его в подвижника и пророка. Многие на переломе столетий предчувствовали будущие грозы, провидцы Серебряного века ощущали, что мир прежней жизни, будто утлый плот, оборвав якоря, устремляется в пучину небытия. Таким провидцем явился и Филонов, раз и навсегда определив свой путь, он ни на йоту не отклонился от служения своей творческой идее, уже при жизни создал сам себе тот надмирный духовный космос, который дал ему силы повелевать страстями и управлять энергией творчества.

…Отец его был кучером, а мать – прачкой. Многодетная семья со столетней бабушкой приехала в Москву из Рязани. Павлу было пять лет, когда отец его умер, и мальчика определили плясуном в кафе-шантан, девять рублей в месяц – его заработок – помогали поддержать семью. Потом мать умерла от чахотки, и в дальнейшем Павла всю жизнь опекали сестры. Когда старшая из них – красавица Александра вышла за предпринимателя, все семейство перебралось в Петербург.

Филонов сызмальства не выпускал из рук карандаша, но ранний восход не обходился без жертвоприношений: он красил крыши, обивал пороги частных студий, с четвертой попытки – в восьмом году - поступил вольнослушателем в Академию художеств. Правда, уже через два года хлопнул дверью. Не сойтись ему было с блюстителями академических канонов, но саму по себе школу ремесла он уважал чрезмерно, с почтением относился к натуре, той же анатомии, штудируя упорно ее доскональное воспроизведение. И он добился своего, в мастерстве поднялся выше многих.

Каждая его работа – миф о тайне мироздания. Диковинные звери и растения, мозаичная чересполосица цветов, и каждый квадратный сантиметр холста до отказа заполнен красочными жемчужинами – то сверкающими в первозданном своем величии, а то и расплющенными до геометрической неузнаваемости, будто это анатомический препарат. И все красочно и гармонично взаимосвязано, сливается в причудливый и яростный по своему воздействию ансамбль. Филонов – не салонный живописец, он во всем незауряден, его картины не для кондитерских этикеток.

Вот и «Пир королей» – распутное торжество тирании, мрачной и сатанинской при всем своем величии. Глубокомысленным покоем веет от этой картины, и мастер все в ней рассказал, он не оставил тайн: вглядись - и их постигнешь. В этой угрюмой аллегории – квинтэссенция века, у самой черной тучи отыскивается светлая кайма, и вслед за мертвецким оцепенением придет восход надежды, и радость вытеснит тревожную печаль!

«Простим угрюмство – разве это сокрытый двигатель его? Он весь – дитя добра и света, он весь свободы торжество!» Эти слова Блока определяют и сердцевину Филонова, сына своей эпохи и ее молчаливого трубадура. Он был исступленно деятелен - мог работать сутками напролет, изведал массу увлечений – с Маяковским оформлял трагедию поэта, иллюстрировал «Изборник» Хлебникова, выпустил свою поэтическую книгу «Пропевень о проросли мировой» (1915).
(полностью: http://www.proza.ru/2012/12/18/710).
© «Крестьянская семья» («Святое семейство»).1914.