Женька 2
Держа шланг в левой руке, парень правой сильно шлепнул Женьку по ягодице. Мальчишка на секунду расслабился и Костик без труда пропихнул в хорошо растянутое отверстие стеклянный наконечник. он держал его с минуту и, когда Женьке стало уже невмоготу, выдернул шланг из дырочки и приказал:
- На толчок, бегом!
Парнишка облегчился и. едва водя перестала течь, как Костик нова велел:
- Стал на место! - и опять взял шланг.
Так продолжалось трижды, до тех пор, пока вода, вытекавшая из женькиной попки, не стала совершенно чистой. в общем-то, это было не так уж и неприятно, - подумаешь, обычная клизма, да и только! Женьке уже ставили такую в больнице, только тогда его положили на бок, а потом он едва успел добежать до унитаза. но в этот раз все обошлось хорошо, - теперь мальчишкина попка была совершенно чистой и Женька был полностью готов к куда более серьезным испытаниям.
Его снова вывели в большую комнату. теперь все три ряда ламп под потолком горели, яркий свет заливал просторное помещение. Хозяин, стоя около одного из снарядов, приказал:
- Сюда, ко мне! и Костик подвел мальчика к нему.
Дядя Миша взял Женьку за успевшие отрасти волосы и задрал его голову вверх. Внимательно посмотрев ему в глаза, он усмехнулся, оттолкнул паренька о т себя прямо в руки Валере и Костику.

- Начинайте! - приказал он и парни потащили Женьку к короткому столику, стоявшему прямо у стены. Мальчишка лег на него спиной, ноги свесились вниз. Пока Валера связывал их у щиколоток, Костик заставил Женьку опустить руки вниз и привязал их у запястий к ножкам стола. Парнишка все еще не понимал, что будет дальше, когда Валера схватил его за ноги, задрал их вверх и перекинул через голову, - тут из стены выступал металлический крюк. Костик надел на него веревку, туго стягивающую щиколотки; женькино тело изогнулось, от неожиданности паренек негромко ойкнул.
Хозяин подошел к лежавшему Женьке, помял ладонями выступавшие наружу ягодицы, провел между ними пальцем. нащупал отверстие и, остановившись на нем, тут же, без всякой смазки надавил на дырочку, - сильно, заранее зная, что не встретит почти никакого сопротивления. Краешки разжались, палец глубоко вошел внутрь; боль пронзила все тело Женьки, заставив еще сильнее напрячься и без того упругий кончик. Не выпуская палец, хозяин свободной рукой взялся за него и с силой потянул вверх, одновременно оттягивая вниз края дырочки. Женька судорожно сглотнул слюну - становилось все больнее, но такая боль была ему приятна. парнишка прикрыл глаза и вдруг почувствовал, как что-то теплое коснулось его щеки. Стоявший рядом Костик размеренно водил влажной мягкой головкой своего здоровенного члена по лицу Женьки; правда, он почему-то не заставил паренька взять у него в рот, хотя для этого было достаточно всего лишь повернуть голову.
Наигравшись, хозяин отошел к шкафчику и достал из него знакомый уже инструмент - резиновый искусственный член вместе с баночкой смазки. этот, вообще-то, был немного поменьше, чем тот, которым прочищали очко Шабаеву и Сережке, но тоже довольно большой. Смазка оказалась прохладной, но Женька скоро привык к ней. Нанеся ее на дырочку, хозяин окунул в баночку резиновую головку и подставил к женькиной попке, - парнишка почувствовал ее прикосновение.
Придерживая мальчишку, дядя Миша слегка нажал на свое "орудие", потом посильнее, потом еще сильней. Женька стиснул зубы; несмотря на смазку, резиновый инструмент входил туго, попка мучительно болела, вызывая все новые и новые приливы удовольствия. Сантиметр за сантиметром, раздвигая податливую плоть, член все глубже входил в Женьку, так и сопевшего от наслаждения. он еще не кайфовал вовсю, но, тем не менее, все происходящее ему весьма нравилось. Хозяин отошел в сторону и закурил. Его место занял Валера, который принялся не торопясь двигать взад-вперед резиновым инструментом, то вводя его чуть ли не на всю длину, то вновь вынимая наружу. При этом он не забывал и про женькин кончик; сильно сдавив его вместе с яичками, Валера так дергал и крутил его из стороны в сторону, что парнишка только охал.
Так продолжалось минут десять, может, пятнадцать. Женька тяжело дышал широко открытым ртом; от натуги он даже покраснел и вспотел, но кайфовал уже как следует. хозяин похлопал его по попке и кивнул Костику:

- Давай другой...

Резинку извлекли из женькиой дырочки. Валера похлопал ей по ладони и убрал в шкафчик, а Костик успел уже вытащить другую. Эта была побольше - похоже, именно она уже побывала у Шабаева и Сережки. Женька даже засомневался в способностях своей попки, - сможет ли она впустить такую здоровенную штуковину? Но пока парнишка подумал об этом, Костик и Валера подошли с двух сторон, взяли его за бедра, а хозяин, как в прошлый раз, принялся не спеша втискивать резинового гостя в дырочку.
Что это было! Да и как тут сдержаться, когда кажется, что попка вот-вот порвется; в глазах темнеет, а резинка входит все глубже и глубже, без труда пробивая себе дорогу! Конечно, Женька кричал, но дядя Миша спокойно делал свое дело, а двое его помощников надежно держали парнишку. Это было уже настоящей пыткой, - крепко привязанный к столу, с закинутыми через голову ногами, мальчишка испытывал понятное только ему одному удовольствие; впрочем, не только ему одному, ведь Шабаев и Сережка наверняка тоже побывали здесь и именно в таком положении!
Член наконец-то остановился. Женька не видел, насколько он вошел; паренек чувствовал сейчас только боль, начинавшуюся где-то у натянутых, как струна, краешков дырочки и уходившую куда-то вглубь, туда, где спрятался сейчас источник этой боли. Но Женьку ожидало большее: улыбаясь, хозяин вытянул инструмент из женькиной попки почти наполовину, потом снова двинул его обратно. Каждое его движение сопровождалось такой болью, что любой другой на месте Женьки уже давно сорвал бы от крика голос.
- Хо-орошо! О-отлично! - приговаривал дядя Миша, двигая член.
- А-а-а! А-а-а! А-а-а-а! - громко стонал Женька; вот это было действительно здорово! Такого кайфа мальчишка не испытывал никогда, даже когда в лагере его, совершенно голенького, со связанными руками и ногами для смеха бросили в густые заросли крапивы. Едва Женька подумал об этом, как хозяин вытянул резинку из совершенно растянутой дырочки и одобрительно потрогал ее пальцем:
- Хм... В другой раз еще попробуем, есть и побольше! Ну что, понравилось, а? - обратился он к сопевшему Женьке.
- А-ага! - постепенно приходя в себя, откликнулся паренек.
- Ну и отлично! - заключил дядя Миша. - Давай шарики...
Костик вытащил из шкафа цепочку деревянных шаров, нанизанных на довольно длинную веревку. Такой штуки Женька никогда не видел. Шаров было восемь; самый маленький был сантиметров пяти в диаметре, а самый большой имел не меньше десятка. Женьке не дали отдохнуть, да он и сам был не против продолжать; его попку снова обильно смазали и хозяин взял в руку самый маленький шар.
- Ну, попробуем! - улыбнулся он и глянул вниз. Дырочка была прямо перед ним; ее краешки подрагивали, словно ожидая, когда же им прийдется пропустить в себя такую вот новинку.
Первый шарик вошел легко; Женька только вздохнул поглубже, в тот момент, когда хозяин ловко протолкнул его внутрь. Валера добавил смазки и парнишка почувствовал приближение следующего. он тоже вошел без особого труда, хотя и был насколько-то больше предыдущего; Женька чувствовал их внутри, но это было иное ощущение, чем от резинок.
Третий тоже проскользнул без проблемы, а вот на четвертый пришлось поднажать. мальчишка сжал зубы, почувствовал боль, но шарик быстро проскочил внутрь.
- Ну, пацанчик, теперь уже держись! - сказал хозяин, взвесив в руке пятый шарик. Женька расслабился, насколько только мог и тут же его лицо перекосилось от боли - дырочку словно обожгло, но боль была мгновенной, короткой.
Со следующим было еще труднее. Валера и Костик покрепче сжали бедра мальчишки, но он все же застонал, когда хозяин пропихивал в упирающуюся попку шестой шарик. По диаметру он был где-то со второй резиновый член, до этого побывавший в женькиной дырочке. Едва переведя дух, Женька увидел, что дядя Миша уже готовится вставить в его попку седьмой шар.
И как только попка не порвалась! Она хоть и была неплохо растянута, но каков был сам шарик! К тому же и пролезал он медленней обычного, поскольку хозяин пропускал его куда осторожнее; Женька вскрикнул, но на этом все и кончилось - шарик уже был внутри.
- Ладно, последний пока ставить не буем! - решил хозяин. - Как, больно? Ну и замечательно!
По его знаку Валера и Костик сняли с крюка женькины ноги. Их развязали; тем временем дядя Миша спустил с потолка две веревки с петлями на концах. Петли укрепили на щиколотках у паренька и его ноги стали медленно подниматься вверх, одновременно расходясь в стороны все шире и шире. Это не так уж и плохо; по крайней мере, попке стало чуть полегче.
Костик обмотал яички паренька кожаным ремешком с петелькой, через петельку продел веревку и, туго натянув, прикрепил ее на тот самый крюк, откуда сняли ноги Женьки. Совершенно голый, привязанный к столу, с задранными кверху растопыренными ногами, парнишка довольно жмурился, будто у него в попке и не сидели семь приличных деревянных шариков, а кончик с яичками не был оттянут едва ли не до пупка. Хозяин слегка потянул торчащую из женькиной попки веревку, похлопал его по ягодицам:
- Мы пойдем пообедаем, а ты тут повиси пока...
Валера и Костик надели красные спортивные трусы; хозяин погасил свет, потом скрипнула дверь и щелкнул замок. Женька остался один, в кромешной тьме, и от нечегоделать стал вспоминать разные истории, происходившие с ним, - а их было достаточно. В голову почему-то пришло событие, случившееся аж два года назад, в самом начале каникул...

* * *

... Хоть дни и стояли жаркие, ездить на реку было далековато. Женька жил в центре, на Лазаревском проспекте и добираться до ближайшего пляжа на двух трамваях как-то не хотелось. Однажды Женьке позвонил приятель, Димка Сычев, и предложил завтра сходить в кино, на двухчасовой сеанс - дескать, фильм хороший, а времени все равно полно. Женька согласился.
На дневные сеансы в кино ходили в основном оставшиеся по каким-то причинам в городе пацаны или пенсионеры, утомленные бесконечным сидением на лавочках у подъездов. Женька пришел ко входу в кинотеатр "Мир" на Ломоносовском проспекте без четверти два, но Сычев не появился. парнишка рассердился и решил, чтобы не возвращаться домой, пойти в кино одному.
Около касс стояли два каких-то парня лет по восемнадцати. Увидев мальчишку, один из них подошел к окошку и взял билет. Кассирша проворчала что-то, отсчитала сдачу и наступила очередь Женьки. Ему досталось место в последнем ряду, но пацан подумал, что ели народу будет не так много, то он сможет пересесть куда-нибудь поближе. следом за ним взял билет второй парень, но Женька не обратил на это никакого внимания.
Для начала он уселся на свое место. Погас свет, на экран появились титры и тут пришли два этих парня. Один сел слева от Женьки, другой - справа. пацан удивленно поглядел на них, но ничего не сказал. Разве что теперь перебраться вперед было как-то неудобно и парнишка остался на своем месте.
Пол сеанса прошло спокойно. Ниже почти все ряды были пустые, смотреть никто не мешал. Женька увлекся фильмом и вдруг вздрогнул - сидевший влево от него парень спокойно положил руку ему на колено. Мальчишка удивленно обернулся к нему, но тут что-то кольнуло его в правый бок; в тусклом свете блеснула полоска ножа и он услышал зловещий шепот:
- Сиди тихо, козел... Не дергайся!
Женька замер на месте. Рука, почти невидимая в полутьме зала, двинулась вверх по бедру пацана. Она добралась до шортиков, провела по ним и Женька почувствовал, как ему расстегивают ремень. Звякнула пряжка, пальцы опустились ниже и ловко расстегнули ширинку. Тут же они забрались под трусы мальчика, вытащили наружу его кончик и Женька снова услышал шепот парня:
- Спусти штаны и задери майку, понял?
Мальчик послушно стянул шортики вместе с трусами и приподнял футболку. Как только он сделал это, его сразу же стали лапать. Странно, но Женьке понравилось - все было так необычно, даже страх куда-то улетучился. К тому же это, как оказалось, довольно приятно, маленький кончик сделал робкую попытку приподняться. Было уже не до кино; один из парней, обнаружив что женькин кончик напрягся, взялся двумя пальцами за кожицу головки, легко оттянул ее вниз, потом вернул обратно; еще е еще, быстрее и быстрее, - Женька засопел и закрыл от удовольствия глаза.
Когда фильм приблизился к концу, пацану велели одеваться. Он снова натянул шорты, поправил футболку, но кода загорелся свет, один из парней преградил ему дорогу:
- Куда?! С нами пойдешь, понял?
Мальчик подчинился. Они вышли из кино, прошли дворами в сторону проспекта Столетия и вскоре оказались у большого желтого дома; Женьку втолкнули в один из подъездов и стали ждать лифт.
В кабине ему снова задрали футболку, но теперь пацан уже не боялся, ведь только что ему понравилось. Он даже улыбался, когда ему пощупали попку и кончик, еще не успевший совсем опуститься. В прихожей большой квартиры на самом последнем этаже, едва за ними закрылась сводная дверь, один из парней кивнул Женьке:
- Ну, чего стал-то? Раздевайся, давай! - и добавил: - Догола...
Было немножко стыдно - все-таки, в кино-то темно, а тут, хоть и в прихожей, все равно все видно! Пацан помялся, но вспомнил про нож в кинотеатре и сопя, стал стягивать футболку. Когда было снято все, включая черные сатиновые трусы, мальчишку провели в комнату. Он робко прикрывал ладонью хвостик; парень слегка шлепнул его по попке и мальчик убрал руки.
А в комнате Женьку изнасиловали. Круто, с ходу, без всяких разговоров и вопросов. Его просто повалили животом на стол, один парень прижал пацана к крышке, а другой - расстегнув ширинку, вонзил свое "орудие" в совершенно не растянутую попку, владельцу которой было всего-то тринадцать лет.
Боль была ужасная, Женька орал во все горло, но толстые стены старого дома почти не пропускали звук. пацан покраснел от натуги, он извивался на столе, но никакой возможности вырваться и тем более убежать, у него не было. Член безжалостно пронзал мягкую попку паренька, который ощущал его словно раскаленное острие, а не как то, что способно приносить удовольствие. Женька сопротивлялся изо всех сил, стараясь сжать дырочку, не пустить его дальше, но мощный член ритмично двигался взад-вперед, несмотря ни на какие усилия.
Парень кончил прямо в него, - невидимая струя горячей белой жидкости вырвалась на свободу и мучения мальчика вскоре прекратились. Что было потом, Женька помнил плохо; его заставили одеться, потом он долго блуждал по улицам, не решаясь идти домой, но боль постепенно прошла, а потом вернулось и хорошее настроение, которое было весьма кстати...
... Размышления Женьки прервались. наверху хлопнула дверь, снова засветились лампы под потолком, - вернулся хозяин со своими подручными. это значило, что пытки вот-вот продолжатся и парнишка внутренне напрягся, готовый к их продолжению.
- Хорошо висишь! - сказал, подойдя к нему, дядя Миша. - Надо бы шарики тебе вынуть!
Валера был тут как тут. Доставание шариков было ничуть не менее болезненным, чем их установка. Когда самый большой шарик показался в дырочке и стал выползать наружу, раздвигая покрасневшие краешки, Женька прикусил губу и на его лбу выступил пот. К счастью, ноги паренька были очень широко расставлены и вынимать было немного легче; дырочка сама выпускала наружу свое содержимое. Когда все было готово, хозяин без труда просунул в нее палец, поиграл там, потянув в стороны краешки и велел Валере:
- Давай, теперь по-другому!
Паренька освободили от веревок, не забыв и про кончик - тот совсем напрягся, готовый вот-вот кончить. Однако ремешок с петелькой не сняли, - значит, сообразил Женька, он еще пригодится позднее. Но пока паренька ожидало кое-что другое.
Одно из непонятных сооружений, находившихся в этой замечательной комнате, представляло собой два параллельных друг другу деревянных бруса, между которыми располагалась довольно широкая щель. она могла увеличиваться или уменьшаться благодаря длинному винту с ручкой; сами же брусья были укреплены на довольно хитроумных стойках и моли двигаться друг вдоль друга. За ними из стены торчал металлический крюк. Валера подвел парнишку к этому приспособлению и приказал:
- Сел сюда, верхом! Живо!
Женька вскарабкался на брусья и сел так, что его яички пришлись как раз в щель. Он почувствовал, как их что-то кольнуло, и обнаружил, что внутренняя поверхность брусьев была оббита какой-то щетиной с очень жестким ворсом. Костик принес веревку; надев петельку на головку торчавшего вверх кончика паренька, он пропустил ее между брусьями и закрепил на что-то внизу, а потом потянул. Женька поморщился от боли, - хвостик начал опускаться и стал параллельно брусьям. Еще одну веревку продели в петельку на ремешке, обхватывавшим яички, и тоже оттянули их вниз; теперь все "хозяйство" парнишки находилось между этими брусьями.
Затем Валера связал у щиколоток женькины ноги. Пареньку свели за спиной руки и тоже связали их, как обычно, у запястий. Женька только охнул, кода Валера надел веревку на металлический крюк; суставы плеч неприятно хрустнули.
- По-орядок! - довольно кивнул дядя Миша. Он подошел к брусьям, и начал медленно крутить ручку, заставляя их сходиться все ближе и ближе. Щетина впилась в нежную кожу кончика и яичек, Женька застонал, попытался зачем-то приподняться, но веревки не пустили его. Хозяин все еще вращал ручку, брусья все сильнее сдавливали "хозяйство" парнишки; при желании таким способом можно было и вообще раздавить его, но это было бы неинтересно, и вовсе не входило в планы хозяина.
Когда сил терпеть больше не было и Женька готов был заорать во все горло, хозяин остановился
- Это не все, сейчас еще больней будет! - подмигнул он парнишке, и нажал на какой-то выключатель внизу. Тихо загудел мотор, и брусья медленно двинулись взад-вперед; впившаяся в кончик и яички щетина терла кожу не хуже заправской щетки в руках Валеры или Костика. У Женьки снова выступил пот, он стонал, хватая воздух широко раскрытым ртом. Яйца уже горели, будто их полили крутым кипятком; брусья двигались пока медленно, но паренек уже поймал кайф.
Хозяин, видя, что этого недостаточно, еще раз нажал выключатель. Брусья задвигались быстрее, натирая не только "хозяйство", но еще и ягодицы паренька. Правда, сверху щетины не было, а для попки больше подходила порка, чем это приспособление.
Голенькое тело парнишки тряслось, словно в лихорадке. Он непрерывно стонал, запрокинув голову назад, и думал только об одном: как бы не кончить раньше времени. Так продолжалось минут пятнадцать; решив, что довольно, хозяин выключил мотор.
Женьку, однако же, никто и не подумал отвязывать. Наоборот, Валера еще крепче стянул его ноги, а дядя Миша повернул на пол-оборота ручку, соединяющую брусья.
- Пора идти за Сережкой! - объявил он, взглянув на часы. - А ты отдыхай, пацанчик, мы прийдем скоро!
Все трое снова вышли, оставив Женьку в одиночестве. Натертые места горели огнем; паренек и представить себе не мог, что можно сделать с помощью такого вот приспособления. Он сидел на нем верхом, не касаясь ногами пола, и соображал, что еще может придумать хозяин дядя Миша, - вокруг было полно различного "инвентаря", самого разнообразного назначения. Так и не сообразив, Женька переменил позу, насколько это было возможно, и снова принялся вспоминать про свои приключения...
... После того случая с кинотеатром "Мир" прошло две недели. Погода надолго испортилась, зарядили дожди и Женька почти не выходил на улицу. Почти все его одноклассники разъехались по лагерям и дачам и делать, по правде сказать, было нечего. Ка только погода снова установилась, Женька в первый же день отправился погулять, и в центре, на Владимирском, возле ЦУМа, встретил своего бывшего одноклассника Даньку Садовникова.
Данька уже год не учился в женькиной школе. его родители разошлись, а пацана отдали "на воспитание" дяде. Тот жил на другом конце города, в Волшинке, и таскаться в школу на трех трамваях Даньке не разрешили, устроив его там же, поблизости.
Вообще-то Данька всегда был довольно странным парнишкой. Его любимым развлечением было стянуть с кого-нибудь трусы в раздевалке на уроке физкультуры; если происходила какая-нибудь возня, Данька был тут как тут и обязательно норовил пощупать кому-нибудь "интересное" место. Ему иногда перепадало по шее за все эти проделки, но н нисколько не обижался и вел себя так, как будто так и должно быть. С Женькой у Даньки никаких стычек и конфликтов не было, но и друзьями их назвать тоже было никак нельзя.
Данька первым увидел Женьку; несколько мгновений он колебался, подойти или нет, потом по его лицу пробежала хитрая усмешка. Пацан пересек тротуар и подошел к Женьке, разглядывавшему витрину кожгалантерейного отдела.
- Здорово! - он хлопнул Женьку по плечу. -Чего, ремень себе выбираешь?
- А, привет! - без особого удовольствия поздоровался Женька. - Просто так смотрю вот... Делать все равно нечего, все поуехали, даже на пляж не с кем сходить!
- Пошли вместе! предложил Данька. - Мне сегодня тоже делать нечего, а я как раз плавки надел!
На Женьке, правда, плавок не было, но искупаться он был не против. Поехали на Волшинку, - Данька сказал, что там никого народу и полно хороших мест. Добирались довольно долго, потом чуть ли не полчаса шли от трамвайной остановки, но пляж и в самом деле оказался замечательным, - песок чистый, рядом тень и, действительно, никого. Ребята разделись; Женька поднял глаза на Даньку и удивленно присвистнул:
- Ого! Здорово тебе досталось!
Коротенькие плавки не закрывали полностью попку пацана, и сразу было ясно, что по ней совсем недавно основательно прошелся ремень. Ягодицы были пунцовыми, кое-где на них виднелись ссадины, наверное, от пряжки. Данька только презрительно помотал головой:
- Поду-умаешь! Меня каждый день так, и ничего! Я вообще не боюсь, если хочешь знать! И не больно совсем, так, иногда только...
Женькин папа тоже был скор на расправу в случае каких-либо проблем со своим чадом, и средства выбирал такие же. Поэтому Женька даже немного обиделся, - как же, его лупят не меньше, но он же не хвастается! Поэтому мальчишка, не желая отставать от приятеля, запальчиво заявил:
- Меня все равно еще больше, у моего бати ремень ого какой! Так лупит, ужас как сильно!
- Врешь ты все!
- Ничего я не вру!
- А чем докажешь?
Женька уже хотел спустить трусы и показать этому Даньке, что и у него попка хоть куда, но вспомнил, что отец уже неделю был в командировке и к ремню, естественно, не прикладывался. парнишка засмущался; тогда Данька ехидно прищурился:
- А хочешь, проверим
- Как это ты проверишь? - удивился Женька.
- А не скажу! - заявил Данька. - Ладно, пошли купаться, что-ли...
Купались долго, наверное с час, - вода оказалась замечательно теплой, вылезать из нее совершенно не хотелось. Женька позавидовал Даньке, ведь тот мог каждый день приходить сюда и купаться сколько угодно. Наконец, выбравшись на берег, пацаны растянулись на песке немного позагорать. Данька первым вернулся к прерванному разговору. сначала болтали о пустяках, потом не без ехидства сказал весьма безразличным тоном:

- Спорим, что тридцать не выдержишь?!
- Чего тридцать? - не понял Женька.
- А ремней! Если выдержишь, я тебе червонец даю, если нет, то... Чего дядька скажет, то и будешь делать! Идет?
Спорить не хотелось, но очень уж не помешала бы десятка, да и хотелось доказать этому Даньке, что он, Женька, ничуть не менее смелый и что ничуть такой ерунды не боится. Короче говоря, парнишка согласился; Данька довольно кивнул и стал натягивать шорты.
Пришли довольно скоро. Честно говоря, Женька все-таки немного сдрейфил, но старался держаться бодро. Данька посадил его на веранде, велел ждать и исчез. Отсутствовал он минут десять, потом высунулся из-за двери и поманил Женьку пальцем:
- Давай, дядька ждет...
Невысокий коренастый мужик в спортивных брюках внимательно оглядел мальчишку, робко вошедшего в просторную комнату с занавешенным окном и усмехнулся:
- Ну-ну... Чего встал-то? Раздевайся, вещи на стул, и ложись! Раз поспорил, так отвечай теперь!
- А... чего, совсем, ну... раздеваться? - промямлил Женька.
Дядька кивнул. Пацан вспыхнул и принялся стаскивать одежду. Совсем голый, он быстренько плюхнулся пузом на шершавую обивку дивана и закрыл глаза, стараясь не думать о своем ближайшем будущем.
Данькин дядя вынул из шкафа ремень, применявшийся специально для таких случаев, - узкий, длинный, из хорошей коричневой кожи. Он так и просился опуститься на голенькую попку пацана, смирно лежавшего на диване. Дядька сложил ремень вдвое, похлопал им по ладони, словно проверяя, хорош ли, и размахнулся.
Женьку пороли с шести лет. Дед в деревне - розгами, отец в городе - ремнем, так что для попки с семилетним стажем и частыми повторениями таких "процедур" ничего особенного вроде бы не было. Но сейчас и ремень был другой, и лупил дядька как следует, - после первого же удара у Женьки перехватило дыхание. Задницу обожгло, но мальчишка не закричал, только простонал и закусил губу. Он еще не знал, выдержит ли все тридцать, но уже после первого понял, что это будет не так-то просто.
Второй удар заставил Женьку застонать громче. Ему было больно, даже очень больно, но нужно было продержаться. Паренек не видел, как у него на попке пролегли две отчетливо видные красные полосы, но вполне мог догадаться, что они ничуть не хуже, чем у Даньки. А тот важно уселся на стул рядом и время от времени поглаживал себя спереди по шортикам - ему нравилось, что сейчас достается не ему самому, а кому-то другому.
Третья, четвертая, пятая полоска появились одна за другой на худых мальчишеских ягодицах. Больше всего Женька сейчас хотел прикрыть их ладошками, но знал, что этого делать никак нельзя, - это означало бы, что он проиграл спор Даньке. Голенькое тело вздрагивало и извивалось на диване, мальчишка изо всех вил вцепился пальцами в пыльную ткань обивки. Он хрипло стонал, по щекам текли неизвестно откуда взявшиеся слезы; боль волнами прокатывалась по телу, не убывая, а становясь все сильнее каждым звонким шлепком.
Данька улыбался, глядя, как мучается его бывший одноклассник. Попка под данькиными шортиками тоже горела после утренней порки, но дядька отпустил ему всего пятнадцать раз, да и то не все сразу. А Женьке предстояло выдержать тридцать, - ровно вдвое больше!
Ремень методично опускался на давно потерявшие нормальный цвет ягодицы. От боли теперь едва не темнело в глазах; после одиннадцатого удара Женька не выдержал и заорал, хотя негромко, но довольно пронзительно. Дядька недовольно поморщился, но тем не менее продолжал делать свою работу.
Так больно Женьке еще никогда не было. Мальчишка всхлипывал, икал, голенькая спина покрылась крупными каплями пота. Он принялся вслух считать удары, прерывая свой счет криками и стонами. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Как долго еще было до конца!
Женькина попка приобрела сизо-багровый цвет. Цвет этот был достаточно ровным, потому как полоски от ремня уже слились друг с другом. Дядька и не думал ослабить силу своих ударов и стегал парнишку так же, как и в самом начале. Было вполне ясно, что Женька теперь довольно долго не сможет сидеть как следует, а уж то, что ему больно - в этом и вовсе не было никаких сомнений.
Он сдался на двадцать третьем ударе. пацан приподнялся на диване, повернул к дядьке перекошенное от боли лицо и сквозь стоны еле-еле выдавил из себя:

- Н-н-не надо.... больше!

Дядька опустил ремень. Данька встал со стула и подошел к Женьке, всхлипывающему и растирающему наказанное место:

- Чего, проспорил?

Женька молча кивнул. Больше всего ему теперь хотелось одеться и смотаться отсюда, но как раз это-то и не получилось.
- А на что спорил-то, помнишь? - спросил Данька. - Не забыл?
- П-помню... - пробурчал мальчишка. - Твой дядя там... что-то...
Ему было до ужаса стыдно. Ягодицы болели так, будто он просидел целый час на раскаленной сковородке; спор был проигран и теперь, как проигравшему, ему пришлось выполнять условия, которые должен был назначить строгий дядька Даньки. Женька кое-как смог встать и потянулся было к стулу, взять трусы, но дядька остановил его:
- Ку-куда полез!? Сейчас язычком поработаешь, моему что положено вылижешь как следует, потом очко ему подставишь... Там видно будет, чего дальше. Данька знает, как тебя найти...
Данька мигом скинул одежду и улегся на место Женьки. Кончик у него поднялся еще во время порки, так что все было в порядке. Женька стал около него на колени и, закрыв глаза, прикоснулся язычком к уже покрывшимся первым пушком яичкам мальчика...

... Через час парнишка вышел из данькиного дома. Героем он себя не чувствовал, даже совсем наоборот, - но чем дальше трамвай увозил его от Волшинки, тем меньше болела попка и меньше оставалось неприятных впечатлений...